Владимиру

Это прекрасно, что Вам было интересно учиться на химфаке. Мне тоже многие предметы были интересны. В этой части наши воспоминания совпадают. Но у меня были и другие обязательные предметы, которые не то, чтобы были совсем-совсем не интересны, но я знал, что на том же химфаке в то же самое время учат более занимательным с моей точки зрения вещам. Отсюда и проистекла мечта о выборе курсов: не из-за желания поиметь какое-то дополнительное право, а из-за стремления проводить время эффективнее и интереснее.

Среди студентов, которые меня окружали, отношение к учебе напоминало мое: им нравились далеко не все предметы. И это очень сильно и отрицательно сказывалось в том числе на их желании заниматься наукой. Любовь к химии, с которой они приходили на химфак, к моменту выбора кафедры существенно подиспарялась. С Вашей точки зрения это нормальный результат и не надо что-либо исправлять, а работать с тем, что есть. С моей точки зрения это нормальный результат, но надо что-то исправить, чтобы большему числу студентов было интересны больше изучаемых предметов.

Вариант введения свободного выбора, когда студента прямо просят выбрать то, что ему интересно, кому-то не нравится. Есть другие варианты. Сейчас с целью заинтересовать используются методы кнута (экзамен) и пряника (стипендия). Можно либо делать кнут страшнее (вводить промежуточные экзамены, влияющее на зачетку, в течение семестра; повысить легкость отчисления), то ли пряник слаще (платить деньги или предоставлять другие материальные выгоды за неподдельное проявление интереса к изучаемому предмету, то есть за научную работу). Но, как я уже написал, существует точка зрения, что сосредоточиться надо на тех, для кого эффективными оказались нынешние кнуты и пряники, на тех, кто на «Возьми сам» протягивает руку. Если таковых на курсе завелось достаточно, то можно ничего не делать и не прибегать к тяжелому труду.

Я на днях наблюдал, как работают люди, которые хотят заинтересовать. Университет Питтсбурга посещают потенциальные будущие аспиранты, которые уже приняты, но приняты не только в Питтсбург, но и другие университеты. Была поставлена цель – добиться того, чтобы perspective graduate students выбрали нас, а не других. Вот есть у Питтсбурга такая цель, и ничего с этим уже не сделаешь. Для достижения цели факультет не жалеет денег: нанимает дополнительно организаторов визита, оплачивает приглашенным студентам дорогу и проживание, устраивает в их честь обеды, экскурсии и постерные секции. Зачем они так тратятся и просят одолжения у людей, которые еще и бакалаврами не стали? Не знаю. То ли в долгосрочном плане все эти инвестиции отобьются с процентами, то ли университет Питтсбурга, вошедший в десятку наиболее финансируемых государственными научными агентствами вузов, бесится с жиру. Но эта их тактика сработала в свое время со мной. А вот Принстон или Колумбия такой прыти не проявляют, но тоже на жизнь не жалуются. Так что оба подхода имеют право на жизнь. В отсутствии конкуренции СПбГУ вполне может ничего не делать и полагаться на естественный приток талантов.

От моего отъезда в Питтсбург химфак СПбГУ ничего не потерял (разве что может отдельная кафедра немного потеряла), но и ничего не приобрел. От этого отъезда приобрели лично я и химический факультет университета Питтсбурга.

«Как Вы сможете различить, где Ваши собственные достижения, а где результаты работы Ваших учителей?» Возьму конкретный факт или умение и вспомню как и когда я его выучил. Например, формулы 20 аминокислот я вызубрил в школе, готовясь к олимпиадам, а колонку я делаю так, как мне впервые показал Дима Андросов в Боулинг Грине с последующими модификации, обнаруженными мной самим уже в аспирантуре. Это то, что я называю «научить химии». Это именно то, что нам вбивают на лекциях и проверяют на экзаменах. Своим руководителям я благодарен за то, что вместо разучивания со мной формул аминокислот, они ставили передо мной вдохновляющие цели и делились вдохновляющими историями и наблюдениями.

Зная самого себя, я уверен, что вставая в шесть утра и подвергая себя самостоятельно продуманным тренировкам, я бы рано или поздно стал пробегать 5 км за 15:30. Еще лучше зная самого себя, я уверен, что я этого делать не буду, потому что нет у меня на такой результат вдохновения. И пока меня кто-то или что-то не вдохновит, никакой тренер по бегу мне не поможет (да и не нужен). Скоро мне предстоит выбирать руководителя, к кому идти постдоком. Мне плевать, будет ли он знать формулы 20 аминокислот или уметь разделять два вещества на колонке. Мне важно, чтобы он знал способ, как заставить меня исполнять эти и подобные вещи.Чтобы он четко поставил мне цели, которые я сам не в силах осознать. Если он найдет этот способ, то я уж найду, как достичь эти цели.

Образовательная система выпускает широкий ассортимент продуктов: от экскрементов до гениев. Любой из них можно получить другим путем. В первую очередь самообразованием. В России паршиво преподают программирование, потому по многим программистам сразу видно, что образовательная система в продукт не вложилась. Математику преподают лучше и всем, потому доказывать, что талантливый математик и его работы есть заслуга исключительно самообразования, – ненаучно: отсутствует контрольная группа. А так как самообразованием занимаются все, то и обратный тезис доказать не удастся.

Я бы ездил и в БАН, и в «Общество», если бы мои руководители не требовали от меня проводить как можно больше времени в лаборатории в Петергофе. Не менее 80% литературных источников для диплома я скачал самостоятельно. Если бы полагался на то, что предоставило руководство, то тоже недалеко бы ушел. Каким бы я ни был больным и старым профессором, но я предпочел бы ездить в библиотеку, чем работать в тяге. Но профессор может не делать ни то, ни другое. Пусть все делает студент. Задача профессора, повторюсь еще раз, – вдохновлять. Вашему руководителю с Вами это удалось.

«Через Ваши рассуждения о научной работе студентов красной нитью проходит тезис – “Дай мне”».
Я пытался порассуждать в ответ на Ваши риторические вопросы «Какие еще «другие формы» надо создать?» и «И чего же не хватает в этом списке?». Неплохо иногда спрашивать студентов, чего они готовы взять, прежде, чем давать. Может быть, предлагается совершенно некондиционный товар, и оттого «возьми сам»-овцы не появляются. СС-овцы в моих глазах виноваты не в том, что они чего-то просят, а том, что просят то, что либо у них уже есть, либо им не нужно. Когда они просят дельные вещи, я на их стороне.

Когда я учился, мне не хватало ни литературы, ни регулярных встреч с руководством (нерегулярных хватало), ни материальных стимулов за научную работу (обещанный диплом и статья в российском журнале: ну, примерно на таком уровне я и работал, напрягаться было не за чем). Сейчас мне свего хватает. Если и на химфаке СПбГУ всем всего хватает, то я был неправ и мои советы потеряли актуальность.

«Почему же Вы отказываетесь от этих установок, как только речь заходит о науке?»
Потому что мои установки о выборности курсов относятся исключительно к образовательной области. В обучении я хочу, чтобы студент определял свое расписание и нес за него ответственность. В науке я хочу, чтобы профессор ставил цели и задачи и нес за них ответственность. В образовании наибольший ущерб от скучного для студента класса несет сам студент, но не преподаватель. В науке наоборот: профессор несет больший ущерб от непродуктивного студента, чем сам студент. Я хочу предоставить право выбора и определения стратегии наиболее заинтересованной стороне.

«А уж заставлять аспирантов возиться со студентами и вовсе нет ни малейших формальных оснований – они за это не получают ни копейки».
Как же они тогда научатся эффективно руководить студентами? Сами на своем частном единичном опыте? Нет ли тут противоречия с преимуществом образовательной системы? А ведь руководить студентами не проще, чем синхронно переводить с английского. Делать это хорошо получается у немногих. Я свою работу с undergraduate students рассматриваю только с этой точки зрения. Я сказал руководителю, что хочу стать профессором, вот он мне и предложил «тренироваться на кошках».

«А когда я учился в том же СПбГУ, аналогичная поездка за рубеж почему-то не привела меня в такой экстаз».
Вы работали в хорошей группе в СПбГУ (такие существует) и попали в плохую зарубежную группу (такие тоже есть). Если бы мой выбор стоял перед аспирантурой в СПбГУ и аспирантурой в BGSU, я бы, наверно, выбрал первый. В BGSU мне действительно понравилось, но два месяца летом – это одно, а несколько лет – это другое. Главное, что я окончательно осознал, что выбор, где учиться в аспирантуре – реальная и достижимая цель. Банальная вещь, но без той стажировки я вполне мог бы подумать, что правилен тот путь, где надо совершать наименьшее число движений. В Питтсбурге мне все нравится, но через два года я переберусь в место, которое лучше Питтсбурга, а еще через два года – в еще более лучшее место.

Я стараюсь ни дискутировать, ни подвергать конструктивной критике. У меня это плохо выходит. Я стараюсь рассказывать факты. Читающий мои сообщения узнает, что Андрей Соловьев в какой-то момент переместился из СПбГУ в университет Питтсбурга и думает, что это произошло от того, что химфак СПбГУ «не хочет и не может» удовлетворить его научно-творческие потребности. Когда я пишу «Нужны на химфаке и другие банальные вещи», я не приказываю ни Вам, ни декану, ни ректору. Я записываю пришедшую мне в голову мысль. Кому-то от моей мысли станет неприятно, кто-то ее проигнорирует, но такие уж у меня мысли. И на Ваши сообщения мне проще отвечать пересказом мыслей, чем пересказом реальных вещей и событий (хотя я стараюсь).

Потому закончу я бытовым вопросом. Везде ли на химфаке СПбГУ сейчас очень холодно? Пишут, что температура в помещениях падает до +5 С. Самое время перегонять винил бромид (т. кип. + 16 С).

Андрею Соловьеву

«25% обучающихся, включая нас с Вами в наше время, реализуют свое право выбора»
Мне, извините, глубоко безразлично было это самое право выбора. Мне было просто интересно. И меньше всего я думал и рассуждал о каких-то там правах.

«Простимулировать и заинтересовать ... пассивное большинство»
Я не ассенизатор. Кто хочет ковыряться в экскрементах – пусть себе ковыряется на здоровье. Странности у людей всякие бывают. А я предпочту работать с активным меньшинством. Хотя бы с теми, кому просто не совсем все равно.

«По крайней мере, у меня это получилось...»
Я бы не был столь категоричен. Как Вы сможете различить, где Ваши собственные достижения, а где результаты работы Ваших учителей? Думаю, что в большинстве случаев Вы не сумеете убедительно доказать даже самому себе, что в некой конкретной области добились всего исключительно своими усилиями, без всякого стороннего влияния. Согласен, на уровне «худо-бедно» можно самостоятельно освоить практически все, что угодно. Но кустари-самоучки редко достигают более серьезного уровня. Все-таки, образовательные технологии развиваются уже довольно давно, и значительная их часть недоступна любознательным одиночкам, ибо предполагает построение большой и сложной системы. Как бы Вы ни упирались, Вы не сможете без продолжительного обучения под руководством профессионалов выполнить хотя бы первый взрослый на тех же пяти километрах (разрядная норма – 15:30). Или, к примеру, обеспечить приличный синхронный перевод с английского. Результаты действия образовательной системы не всегда сразу бросаются в глаза. Но они накапливаются, дополняя и усиливая друг друга, и в конечном счете как-то вдруг выясняется, что имеет место продукт, который было бы достаточно сложно получить каким-то другим путем.

«Заставить учиться самому» – это тоже хорошо. Но это не заменяет нормального, стандартного университетского курса. Через жернова высшего образования должен пройти каждый выпускник вуза. Самостоятельная работа, осознанное стремление к знанию, к умению, к пониманию сути явлений, тяга к исследовательской деятельности – это не замена системного подхода к обучению, а возможность для выхода на качественно более высокий уровень. Пока не исчерпаны эти ресурсы, может продолжаться движение вперед. А если их нет, то нет и перспективы. У большинства перспектива отсутствует с самого начала. Поэтому в отношении такого контингента система делает работу, для которой создана, выпускает продукт, качество которого пытается подтянуть хотя бы до минимально допустимого уровня, и отдыхает с чувством выполненной неприятной обязанности.

«У нас с Вами изначально различные взгляды...»
Я не уверен, что наши взгляды различны прямо-таки изначально. Хотя некоторые указания на это есть. Там, где Вы рассуждаете о том, почему нужно или не нужно просить руководителя привезти нужную статью из БАН''а, я просто шел и самостоятельно добывал требуемые статьи в нужном мне количестве и в нужные мне сроки. Мне и в голову не приходила мысль, что руководитель (человек не самый молодой и, прямо скажем, не самого железного здоровья) должен по прихоти студента постоянно мотаться на Стрелку и таскать оттуда кипы журналов. Поэтому я в свое время порядочно посидел и в «бане», и в «обществе», и сейчас ничуть об этом не жалею. Если бы я ориентировался исключительно на то, что может предоставить мне руководитель, я недалеко бы ушел. И вовсе не потому, что руководитель плохой. А потому, что потребительский подход в этом случае принципиально не может дать позитивного результата.

Через Ваши рассуждения о научной работе студентов красной нитью проходит тезис – «Дай мне». И в этом смысле Вы не так уж сильно отличаетесь от СС-овцев, которые тоже почему-то считают, что им все всё должны обеспечить, предоставить, да еще и построиться в очередь, чтобы поцеловать их коллективную задницу. Я исхожу из другого тезиса: «Возьми сам». Когда Вы говорите о выборности курсов, то чуть ли не всякий раз акцентируете два момента. Во-первых, наличие свободы выбора теоретически позволяет студенту реализовать свои собственные, уникальные и неповторимые, предпочтения и устремления. Во-вторых, вина за печальный итог обучения будет ложиться на самого студента, неудачно распорядившегося предоставленным ему правом. Почему же Вы отказываетесь от этих установок, как только речь заходит о науке? Почему только в случае научной работы при отсутствии сколько-нибудь заметных успехов у большинства студентов надо винить именно руководителей? И почему в науку, в сугубо необязательную сферу деятельности, студентов надо загонять кнутом и заманивать пряником?

«А я думаю, что преподаватели должны зарплату получать...»
Вы можете думать все что угодно. Но сейчас зарплату-таки платят за другое. И пока это так, все эти Ваши «должны» имеют очень мало отношения к реальности. А уж заставлять аспирантов возиться со студентами и вовсе нет ни малейших формальных оснований – они за это не получают ни копейки. Вменять благотворительность кому-то в обязанность – это, по-моему, крайне дурной тон.

«Ориентировать надо на максимум...»
Любой сформулированный и озвученный максимум немедленно превращается в минимум. Так можно добиться соответствия лишь каким-то определенным критериям успешности, но не более того. Вписаться в статью и свалить за рубеж – это вполне подходящая цель для контингента, поведение которого обусловлено, в первую очередь, действием вау-факторов. К профессиональным занятиям наукой все это зачастую не имеет вообще никакого отношения.

«Перед студентами ставят эти самые барьеры»
Вы представляете себе, как организована подготовка легкоатлетов-барьеристов? Может быть, Вы полагаете, что они бегают только по ровному месту? Или Вам кажется, что отработка ритмовой структуры – чья-то дурацкая прихоть? Или, может быть, Вы считаете, что бегунов тоже надо готовить из всех подряд, подхлестывая упирающихся кнутами и подкармливая пряниками? И что надо искать виноватых среди тренеров, когда выясняется, что даже третий разряд может выполнить меньше половины воспитуемых?

«Кто пробежал – заявляют, что они его выучили»
И это во многом справедливо.

«Кто не пробежал – “наукой потенциально могут заниматься не больше четверти студентов”»
Что характерно, Вы заявляли примерно это же.

«Вот меня всегда поражала с какой охотой мои однокурсники стремились подработать летом»
Есть такая тенденция. И «университетская рутина» тут, как мне кажется, не при чем. Ответ заключен в слове «деньги».

«Тут как раз можно воззвать к совести соотечественников»
А что это такое? По-моему, ее уже давно отменили. Да и кого считать «соотечественником» – еще большой вопрос (http://ru.wiktionary.org/wiki/отечество).

«Когда я учился в СПбГУ...»
А когда я учился в том же СПбГУ, аналогичная поездка за рубеж почему-то не привела меня в такой экстаз. Я оценил и достоинства чужой страны, и внушающую уважение постановку работы в лаборатории, и невысокий уровень подготовки работающих, и редкостные по своей маразматичности местные проявления совершенно одиозного формализма. Я проработал два месяца в довольно интенсивном режиме, но по окончании этого срока, отвечая на прямой вопрос профессора, заявил, что на полученные результаты отнюдь не претендую, потому что у меня уже есть своя тема, а чужого мне не надо.

«Нужны регулярные встречи... Нужны стипендии...»
Андрей, да Вы мне глаза открыли! А я-то и не знал... Если это все, что Вы смогли придумать, то давайте лучше поговорим про органическую химию. Или про «Х-ра», которого, кстати, нет.

«Поэтому теперь я не с вами»
Химфак безутешен: Андрей Соловьев больше не с нами... У меня создается впечатление, что Вы преувеличиваете значимость собственного отъезда и намеренно искажаете его причины. Не следует упускать из виду тот факт, что лично Вы в научной работе на нашем факультете не слишком-то преуспели. Одна статья в журнале, который никто не читает, это не так уж плохо, но на крупное достижение определенно не тянет. И потому Ваши выпады в духе «не-хотите-не-можете» вполне можно рассматривать как попытку выдать собственные ошибки за результат чьей-то некомпетентности или злой воли. В данном случае, не захотели и не смогли как раз Вы. И выбрали вместо этого путь, который показался Вам более легким и сулящим более впечатляющие успехи. Я искренне надеюсь, что Вы не ошиблись с выбором. Но примеры того, когда такого рода надежды и чаяния сбываются в полном объеме, удручающе немногочисленны.

Я все это говорю не столько из желания нанести Вам моральный ущерб, сколько из желания удержать Вас от озвучивания совершенно ненужных пафосных обличений. Хотите дискутировать? Я с удовольствием прочитаю здесь Ваши соображения. Хотите критиковать? Я прочитаю Вашу конструктивную критику. Вероятно, без того удовольствия, но все-таки прочитаю. И, скорее всего, так или иначе на нее отвечу. Но вот это – «меняйте-улучшайте-делайте-больше-не-хотите-не-можете-я-сам-вижу» – уже не тянет ни на дискуссию, ни на критику. Мне это видеть неприятно. Не потому, что меня это сильно задевает, а потому, что от Вас я все же ожидаю чего-то другого. Если Вы слегка поостынете и сообразите, кому Вы тут читаете нотации насчет нужности «регулярных встреч групп», то Вам, вполне возможно, тоже будет не слишком приятно перечитывать написанное ранее.

Дело ведь не в том, что у нас кто-то чего-то хочет или не хочет. А в том, что есть вещи обязательные, а есть необязательные. И обязательными как раз оказываются отнюдь не те, которые Вы, то ли по неведению, то ли еще по какой причине, объявляете таковыми. Вы забываете о том, что преподаватели химического факультета – это не свободные художники, а наемные служащие, получающие деньги за выполнение своих обязанностей, а не за следование своим или чьим-то еще фантазиям. У нас на факультете нет штатных улучшателей, которым можно сказать: «Улучшайте, ибо это ваша работа». Те, кто все-таки помогает студентам найти свое место в науке, и так делают это фактически бесплатно, просто потому, что считают это единственно возможным способом существования. Имейте хоть каплю уважения к их труду!

Владимиру

У нас с Вами изначально различные взгляды на роль науки в обучении студентов. Если подходить с Вашей точки зрения, то в СПбГУ все в порядке: 25% обучающихся, включая нас с Вами в наше время, реализуют свое право выбора и занимаются наукой. С моей точки зрения это не то, чтобы мало, но надо двигаться вперед. 25% – это хорошо и никуда не денется, давайте попробуем повысить эту величину до 30%, до 40% и т.д. (Зачем? Потому что ученый всегда сможет работать лаборантом, а наоборот уже не получится. Потому что должна быть конкурентная среда, а не богодельня. Потому что это цель университета, как по уставу так и по моему мнению). Самый простой способ повышения – выгнать часть из 75% и больше сил, внимания и денег уделять тем 25%, которые теперь стали 40%. Способ посложнее – простимулировать и заинтересовать тех, кто сейчас представляет собой пассивное большинство.

Нередко учителя и профессора жалуются, что ученики/студенты «не хотят учиться». А я думаю, что преподаватели должны зарплату получать, а не за пересказ материала у доски, а за выученных студентов. Не знаю насчет академической гребли, но химию можно неплохо изучать и изучить самому или под руководством аспиранта, если есть желание. По крайней мере, у меня это получилось не только с химией, но и худо-бедно с английским языком и бегом на пять километров. Так вот главная задача преподавателя не научить думать, а заставить учиться самому. Я не могу сказать, что мои руководители непосредственно научили меня химии, работе в лаборатории. Конечно, что-то они дали, но в общем количестве моих знаний и умений – это меньшая часть. Главное, за что я им благодарен – за то, что они находили способы заставить меня двигаться дальше. Кнутом, а чаще пряником. Руководитель должен вдохновлять.

Наиболее опасен руководитель-пессимист, который ориентирует студентов на низкий уровень, успокаивает, что можно закончить университет не попробовав научной работы. Они и сами ни к чему в жизни не стремятся и считают, что совершенно нормально просидеть всю жизнь в одном кабинете, публикуются в никем не читаемых журналах и не имеют сайта научной группы. А по мне ориентировать надо на максимум. Для студентов – статья в хорошем журнале (двадцатилетнему человеку – это вполне по силам) и место в аспирантуре в лучшем университете, чем нынешний. Для олимпиадников – золотая медаль международной олимпиады. Человеку подсознательно свойственно все делать в последний день. Руководитель должен ставить последний день как можно раньше. Если стремиться к маленьким целям, то в лучшем случае достигнешь только их.

Согласен с тем, что студенты пассивны, не могут сами себе поставить целей. Вот с этим преподаватели и должны бороться. Сейчас вместо того, чтобы учить преодолевать барьеры, перед студентами ставят эти самые барьеры и дают бежать. Кто пробежал – заявляют, что они его выучили. Кто не пробежал – «наукой потенциально могут заниматься не больше четверти студентов».

Студенты пассивны не от своей природы, а из-за стоящих перед ними барьеров, в том числе информационных. Вот меня всегда поражала с какой охотой мои однокурсники стремились подработать летом, хотя их материальное положение того не требовало. Я вообще считал, что свободное время летом – настолько дорого, что за такие маленькие деньги не продается. Так если даже студент идет работать летом из-за денег, желания попробовать что-то новое и вырваться из университетской рутины, то нет ничего лучше, чем стажировка в иностранной лаборатории. Вот тут как раз можно воззвать к совести соотечественников, а не звать их вернуться в Россию.

Когда я учился в СПбГУ мне удалось съездить в подобную поездку в BGSU. Мне понравилось. Я получил и публикацию, и необходимое вдохновение. Сейчас сама возможность такой поездки для большинства студентов не очевидна. Я хочу, чтобы была очевидна с первого курса. Как очевидны для слушателей военной кафедры сборы после четвертого курса. Туда ведь тоже можно при желании не ездить, но многие едут и не жалеют.

Нужны на химфаке и другие банальные вещи. С доступом к литературе, как я понимаю, формально стало лучше, чем было три-четыре года назад. Но не все преподаватели требуют от студентов читать оригинальные современные статьи. Опять та же ориентация на маленькие цели и низкий уровень. Нужны регулярные встречи групп и выступления профессоров (как местных, так и приглашенных) на научные темы. Нужны стипендии за исследовательскую работу. Кто-то скажет, что все это есть, но я отвечу, что пока студенты не участвуют, то, что есть не работает. Меняйте, улучшайте, делайте больше. Не хотите? Не можете? Я сам вижу, что не хотите или не можете. Поэтому я теперь не с вами. Не захотите или не сможете – никто с вами не останется.

Андрею Соловьеву

«Может, и на химфаке СПбГУ стоит отменить обязательность диплома...»
Зачем? Все равно, диплом (как бумажка) удостоверяет не научную квалификацию, а чисто «техническую». А раз так, то пусть остается и дипломная работа, которая тоже номинально не научная, а «техническая». Оставить в силе это безобидное требование гораздо проще, чем бороться за его отмену.

«Студенты в течение семестра учились бы набивать в Word’е...»
Это онанизм. Это никому не нужно. Если данные – не чужие, а свои, если диплом тоже свой собственный, если руководитель ругается и требует переделать, то мотивация будет гораздо убедительнее, а результат – весомее. Хотя, вообще-то, учиться надо действительно раньше. И для этого, в частности, придуманы курсовые работы на первых четырех курсах. Как видите, налицо целый ряд элементов неплохо продуманной системы. Остальное – это правильное понимание их смысла и эффективность их использования.

«А для науки надо создавать другие формы...»
Андрей, мы все спорим непонятно о чем. Вы говорите: «только по собственному желанию». Но почему-то существующая у нас на химфаке полная добровольность Вас не устраивает. Повторяю еще раз свои соображения, на этот раз – тезисно:
(1) Дипломная работа номинально не предполагает научной работы студента.
(2) «Технической» дипломной работой студент занимается в обязательном порядке, для подтверждения присваемой ему «технической» квалификации.
(3) Научной работой студент занимается сугубо добровольно, и его научная квалификация подтверждается не дипломом, а наличием публикаций и т.п.

И что тут Вам не нравится? Казалось бы, все в точности так, как Вам хочется. Какие еще «другие формы» надо создать? Единственное, на мой взгляд, разногласие заключается в том, что Вы хотите, чтобы наукой занималось «большинство студентов». А я не соглашусь. Мы с Вами уже давно пришли к тому, что наукой потенциально могут заниматься не больше четверти студентов. Поэтому, если вместо 25% Вы привлечете «в науку» 75%, то две трети «обучаемых науке» будут лишь напрасно отвлекать на себя время, силы и материальные ресурсы, которые могли бы быть с куда большей эффективностью вложены в более достойных претендентов. Вы, конечно, сможете отчитаться перед начальством, что «расширили и углубили», но массовое производство «ученых» Вы все равно не наладите из-за неподходящего качества сырья. Зато при этом будут ущемлены те, из кого действительно мог бы выйти толк.

«Лучше пусть они обретут излишнюю уверенность в себе...»
Это – типичная постановка задачи на short-term project, то есть, по-нашему, на курсовую работу. Но научная работа – в высшей степени негарантированная. И в этом ее важное отличие от работы «технической». Те, кто привык к быстрым и легким успехам, для серьезной работы, как правило, абсолютно непригодны. Столкнувшись с трудностями, даже преодолимыми, они оказываются не в состоянии перебраться через встреченный потенциальный барьер, падают духом и быстро сходят с дистанции. Я считаю более целесообразным натренировать людей на бег с барьерами, а уж по ровной дорожке они при необходимости и так сумеют пробежать вполне прилично.

«Prof. Wipf – очень сильный и знающий химик, которого ненавидят undergrads»
Отлично! Вношу следующее рационализаторское предложение. Давайте сначала выгоним из Питтсбургского университета всех випфов (за то, что плохие, непрофессиональные преподаватели), а потом всех бэндиков (за то, что не занимаются наукой). И вот тогда Вы сможете строить свои «параллельные структуры» и «другие формы» прямо там, в США. Если говорить серьезнее, то придется признать, что Вы правильно описываете некоторую конфронтацию между преподаванием и наукой, но не вполне адекватно подходите к описанию профессионализма преподавателей. Повторю еще раз: любовь студентов – не показатель. Индикатор качества работы преподавателя – конечный уровень подготовки студентов. Интересность лекций не является целью, это всего лишь средство, и притом – не обязательное. Если у какого-то преподавателя студенты стабильно демонстрируют неплохой уровень подготовки, то он хороший профессионал, даже если его все ненавидят, а на его лекции вообще никто не ходит. У каждого свои методы, и заигрывание со студентами нельзя рассматривать как универсальный критерий профессионализма.

«Не знаю, чтобы я стал делать...»
То, что Вы предложили, не тянет на эффективное решение. Но я, в общем-то, даже не призываю Вас продумывать свои возможные действия в роли заведующего кафедрой. Достаточно того, что Вы поймете, что у разных сторон образовательного процесса не так уж много общих интересов и общих проблем. Каждый решает свои собственные задачи в своем собственном контексте.

«Если дать выбор... Если их случайно распределить...»
Вы упускаете из виду весьма существенный момент, рассматривая не вполне корректные модельные ситуации. В нулевом приближении, эффективность «выборной системы» пропорциональна активности обучаемых: когда всем на все наплевать, никакая выборность не даст заметного позитивного эффекта. С другой стороны, эффективность «системы распределения» является более или менее постоянной, и от активности студентов не зависит фактически никак. Рискуя перепутать причины и следствия, можно даже заявить, что выборность поощряет активность студентов, а распределение поощряет их пассивность. Идеально действующая выборная система – стопроцентная активность и (в рассмотренном ранее примере) 75%-ный уровень недовольства. Идеально действующая система распределения – стопроцентный пофигизм и нулевой уровень недовольства. И сравнение двух описанных систем должно опираться не на эмоции (активность – хорошо, пассивность – плохо, свобода выбора превыше всего и т.п.), а на их реальную эффективность применительно к конкретному контингенту обучаемых. С учетом выраженной непригодности большинства студентов младших курсов к принятию осознанных решений, «система распределения» вполне может оказаться предпочтительной.

«Я давно отмечаю, что выборность в российском образовании уже есть»
Ну, раз уж Вы все равно это отмечаете, то давайте смотреть глубже. Помимо упомянутой Вами выборности вузов и специальностей, существуют также (на примере химического факультета СПбГУ):
– выборный (элективный) компонент, то есть, возможность выбора отдельных курсов из ограниченного перечня;
– выборность руководителей и тем курсовых работ;
– выборность кафедр и, соответственно, набора дисциплин специализации;
– выборность руководителей дипломных работ;
– элективная возможность занятий научной работой.
И чего же не хватает в этом списке? По-моему, все на месте, и даже есть кое-что явно лишнее. А именно, так называемые курсы по выбору. При всем должном уважении персонально к каждому из лекторов, существующая система «выборных» курсов вполне может претендовать на звание самого уродливого порождения образовательных реформ конца девяностых годов.

Владимиру

Надо мне, конечно, себя заставлять что-нибудь писать. Иной выходной просидишь, читая блоги, а потом думаешь: сколько времени почти впустую ушло, уж лучше бы что-то написал, авось потом пригодится. Я иногда жалею, что не стал вести блог намного раньше. О школьной жизни сейчас с трудом вспоминаю. Не сразу вспомню список предметов или какие экзамены в девятом классе сдавал, не говоря уже о таких мелочах, как с кем сидел за партой. А почитать было бы интересно. Даже если я найду время написать об олимпиадах, придется напряженно припоминать многие моменты. Чего-то вообще не вспомню или хуже того вспомню, но не так, как это было на самом деле. Я с другой стороны люблю описывать завершенные периоды своей жизни, когда уже можно подвести первые итоги, но за восемь лет мой взгляд на олимпиады не мог не поменяться. Разумеется, из таких рассказов узнается не вся, а маленький кусочек правды. Вот встал вопрос, кто такие олимпиадники, и я пытаюсь в двух предложениях собрать общие черты всех олимпиадников: тех, кого я знаю хорошо, и тех, с кем знаком мельком и по пересказам других. Есть такие ученые, которые пытаются выявить закономерности, объяснить и предсказать мироустройство на основании экспериментальных данных. Вот я пока лучше произведу побольше экспериментальных данных, а потом можно будет попробовать обобщить.

К примеру, с тех пор как мы с братом оказались в США, многие наши знакомые, звоня по Skype, интересовались, как там у нас проявляется экономический кризис. Вот и приходилось, либо отвечать «никак», либо пересказывать то, что слышал по CNN. А в идеале хочется отправить спрашивающего читать мой блог. И пусть каждый делает вывод: есть кризис или нет, и насколько я компетентен, чтобы отвечать за все Соединенные Штаты.

Между прочим, в последнем зимнем путешествии я уже меньше про бензин писал. Мне вообще трудно отделаться от исследовательского склада письма. Потому и рассказы о путешествиях выходят похожими на записи в лабораторном журнале. Все эти цены на бензин или стейки сродни граммам и молям использованных веществ. Мне волю и время дай, я буду и схемы гостиничных номеров рисовать. Никто и спорить не будет, что читать лабораторный журнал (если самому не предстоит проводить те же эксперименты) – занятие скучное. Гораздо приятнее прочесть сжатое и украшенное представление результатов в виде научной статьи на двух страничках. Не знаю, придется ли мне когда-нибудь превращать свои записи в блоге в что-то более приемлемое для читателя.

Теперь вернемся к спору о необходимости науки для студентов. В университете Питтсбурга дипломные работы не пишутся и не защищаются. Undergraduate student, чтобы заняться наукой, должен действительно сильно захотеть тратить на нее свое до той поры свободное время. Хотя вроде бы у тех двух undergrads, с которыми я сейчас ставлю реакции, эта работа идет как класс, но класс не обязательный и не регламентированный ни по времени, ни по изучаемой программе. По крайней мере, ставить им оценку я не собираюсь. Может, и на химфаке СПбГУ стоит отменить обязательность диплома, раз будущим лаборантам и техникам навыки научной работы ни к чему. Чтобы научить стандартному оформлению документов можно заменить компьютеры химии на специальный класс. Студенты в течение семестра учились бы набивать в Word''e подобие диплома по чужим экспериментальным данным. Выучили бы и какие поля ставить, и как автоматическое оглавление создавать, и в каких программах можно структурные формулы рисовать. Подозреваю, что сейчас, несмотря на высокий средний балл за дипломы, оформительскими навыками большинство выпускников химфака не овладевают.

А для науки надо создавать другие формы обучения. Чтобы над головами студентов не висели угрозы типа «не допущу к защите» или «поставлю три за диплом». Мне комфортно было заниматься наукой только по собственному желанию, потому я занимался я ей с радостью только в Боулинг Грине. Все-таки остаться без статьи в JOC и остаться без диплома СПбГУ – наказания разной степени строгости.

Если сделать занятие наукой для студентов обязательным, то это действительно будет профанация и забивание мусором. Моя идея в том, чтобы создать условия, в которых большинство студентов занимается наукой не потому что надо, а потому что хочется. Стимулы можно придумать самые разные, начиная с банально материальных и вплоть до высокодуховных и эстетических. От того, что я весь третий курс безуспешно пытался провести реакцию, которая просто выглядела а бумаге, желания заниматься наукой у меня не прибавилось. А когда в BGSU я сразу в первой же реакции получил интересный результат, то готов был ночами работать. Потому я своим студентам вначале дал хорошо известные и надежные реакции. Лучше пусть они обретут излишнюю уверенность в себе, чем разочаруются в химии с самого начала.

С плохими преподавателями, конечно, не все просто. Вот действительно, почему у таких профессионалов как Никольский или Пендин выходят такие скучные лекции? Явно не потому, что они не знают свой предмет, и не потому, что они не желают передать знания студенту. Происходит это потому, что они не знают, как передать эти знания интересно и эффективно. Вот потому они и непрофессионалы. Как химики профессионалы, а вот как преподаватели для студентов непрофессионалы. В Питтсбурге таких примеров тоже хватает (Prof. Wipf – очень сильный и знающий химик, которого ненавидят undergrads; George Bandik – самый любимый преподаватель органики, который наукой не занимается, разве что педагогической). Не знаю, чтобы я стал делать как заведующий кафедрой. Приходил бы на занятия, давал бы советы, заставлял прислушиваться к мнению студентов, менять метод преподавания. А вот чего мне не хочется, чтобы КоАП диктовал мне научные и преподавательские планы.

О выборе предметов вы правильно пишете, что выбор между преподавателями возможен только для общих курсов. В случае узкоспециализированных дисциплин нужно не двух профессоров на «ЯМР природных соединений» искать, а предлагать студентам на выбор еще, к примеру, «Хромато-масс-спектрометрию» и «Квантовую органическую химию». В идеале надо бы все знать, но если надо выбирать что-то одно, то пусть выбирает студент: ему с этими знаниями жить.

Когда же один и тот же предмет преподают два профессора по одной и той же программе, то предоставить выбор логично. Допустим, студенты знают или думают, что знают, кто плохой, а кто хороший. Если дать выбор между тремя плохими и одним хорошим, то недовольных будет 75%. Но если их случайно распределить между тремя плохими и одним хорошим, то недовольных будет тоже 75%, а никак не 10%. Только во втором случае студенты будут недовольны судьбой и теми, кто распределяет. В первом случае большинству студентов придется быть недовольными либо своим выбором, либо своей нерасторопностью. А теперь рассмотрим ситуацию, когда студент А считает единственным хорошим профессора X, а студент B – профессора Y. При случайном распределении вероятность того, что оба студенты окажутся довольны – 1/16. При свободном выборе эта вероятность может быть единицей. Здесь неплохо было бы оговорить очередность выбора. Можно действовать по принципу, кто успел, тот и съел. Можно использовать средний балл. Можно проводить дополнительное испытание (по-моему именно так сейчас распределяют по группам на английском).

Я давно отмечаю, что выборность в российском образовании уже есть. Студенты выбирают вузы и специальности. При этом есть мнение, что одни университеты элитные и хорошие, а другие не очень. Сколько при этом порождается недовольства. Но не думаю, что случайное распределение абитуриентской массы привело бы к меньшему недовольству. Скорее наоборот. Наоборот было бы и с распределение по кафедрам. Если кто-то считает, что студентам без разницы: слушать Суворова или Никольского, то почему бы не отнять у них последний выбор. Какая разница: заканчивать аналитику или ФОХ – и там, и там получишь диплом химика, с которым можно стать хоть Нобелевским лауреатом, хоть менеджером по продажам.

Андрею Соловьеву

«Вот и с олимпиадами...»
То, что Вы написали о своем участии в олимпиадах, было для меня очень интересно. И даже познавательно, если так можно выразиться. Однако никакой терпеливый читатель не сможет вынести из Вашего рассказа, как говорится, «всю правду». Потому что ее там нет. Потому что Ваш рассказ, как бы Вы ни старались держаться фактов, все равно останется субъективным. И в этом его ценность! Если бы Вы попытались написать, скажем, об олимпиадах абсолютно объективный текст, любой читатель умер бы от скуки, не дойдя до конца первой страницы.

Почему мне не интересно читать в Вашем блоге объективнейшую информацию, скажем, о ценах на бензин? Частично потому, что для меня она не актуальна. Но в основном именно потому, что эта информация правдива, объективна, лаконична, и сама по себе оставляет очень мало места для возможных интерпретаций. Такую информацию, если бы вдруг она мне понадобилась, я стал бы искать в других, специально для этого предназначенных местах, где она представлена в более полном и в более систематизированном виде. А в Вашем изложении мне интересны субъективные оценки окружающих Вас людей, событий, и даже сермяжной прозы американской повседневной жизни в различных ее проявлениях.

«Можно ли создать по аналогии некую структуру параллельную университетскому образованию?»
Можно. Но не нужно. Потому что она существует уже давно. И ее очень просто увидеть, если правильно понимать, что же такое «образование».

Кафедры факультета выполняют в отношении студентов сразу несколько функций. Во-первых, кафедра – это база для профильного обучения. Это набор спецкурсов и спецпрактикумов, это назначение руководителя, в индивидуальном порядке отслеживающего и корректирующего процесс формирования профессиональных знаний и умений. То, что этот руководитель часто называется «научным», по-моему, неверно. Это должно называться «руководитель выпускной/дипломной работы». Так вернее передается суть, и в официальных бумагах это примерно так и пишется. Для успешного завершения обучения студент должен под началом своего руководителя выполнить квалификационную работу, а руководитель и его коллеги по цеху должны принять решение, достиг ли обучаемый нужной квалификации, или не достиг. И я не зря упомянул коллег по цеху, поскольку описываемая методика успешно применяется для аналогичных целей уже много веков, и отнюдь не только в специализированных учебных заведениях. Однако помимо обучения профессии, кафедры могут учить и научной работе.

Руководитель аспирантской работы всегда является именно «научным руководителем». А «руководитель» докторской, как известно, – «научным консультантом». В обоих случаях слово «научный» является ключевым. Потому что оно указывает на то, какой работой занимается соискатель степени. Дипломная работа, в принципе, тоже иногда может быть научной работой, хотя, по большому счету, являться ею не должна. Если начать от всех выпускников реально требовать «науку», то результатом будет эпический фэйл, а это совсем не то, что надо. Будущий «специалист-химик» (а по сути – лаборант, нажиматель кнопок в химической, экологической или еще какой-нибудь лаборатории) обязан демонстрировать не специфические навыки научной деятельности, а уверенное владение стандартной техникой и методиками, определенный уровень работы с литературой (которая входит и в базовый набор «ученого», но отнюдь не является его уникальной особенностью), а также универсально полезное умение оформлять результаты свого труда по установленной форме. Это и есть хороший, добротный лаборантский уровень: нарезал ему задачу – принял результат, полученный по стандартной методике и оформленный по стандартному шаблону. И все это – за разумное время. Это все очень хорошо, но может ли специалист с такими навыками заниматься научной работой? Нет, не может. Участвовать в ней в качестве вспомогательного персонала – да, сколько угодно. Но «делать науку» самостоятельно – не может. В качестве основного продукта наш факультет выпускает не «ученых», а этот самый «вспомогательный персонал». Доля «ученых» в выпускаемой продукции не может составлять ни 100%, ни 50%, ни даже 25%. «Ученых» может не быть вообще.

«... заполнили схожую пустоту в школьных буднях»
Какими способами можно излечить неизъяснимую тоску-печаль будущих лаборантов с высшим образованием? Днями Химика и прочими алко-праздниками, всякими студсоветами, кавээнами, чэгэками, спортивными игрищами, конкурсами песни и пляски, выборами разнообразных мистеров и мисс. Все это – более или менее стандартный набор «мероприятий по работе с молодежью». Но Вы почему-то пытаетесь затолкать в этот ряд еще и научную работу. Зачем?! Научная работа – это и есть фильтр, отделяющий «ученых» от «лаборантов». И первым этапом его функционирования является добровольное желание субстрата пройти через этот фильтр. Поэтому я все время и возражаю против неумеренной пропаганды «научной» работы, против восхваления ее несуществующих достоинств, против превращения ее в занимательную игру для томящихся от безделья недорослей. Как вы обеспечите отделение лучших 5%, которые и получат возможность стать «учеными», если специально забьете Ваш единственный фильтр всяким мусором?

«Вот читаю я “Троицкий вариант”...»
Вы об этом читаете, и Вам скучно. А я в этом всем существую, и мне очень нескучно. К сожалению, приходится жить в интересное время. Вам, наверно, непонятно, сколько можно склонять и спрягать, например, 94-ФЗ, если, казалось бы, все уже про него сказано много раз. А вот так и можно, если постоянно испытывать его действие на собственной шкуре, а не поглядывать снисходительно из заокеанской дали. Вам неинтересно не потому, что одни и те же темы поднимаются по много раз. А потому, что Вы далеки от большинства этих тем. Примерно так же я реагирую на Ваши рассказы об изменении все тех же цен на бензин и о сравнительных достоинствах заведений американского общепита: пока мало – занятно, когда много – утомляет. Разница, пожалуй, в том, что ТрВ много пишет о действительно актуальных для научного сообщества проблемах, а Вы зачастую уделяете непропорционально много внимания деталям, к которым безразлично подавляющее большинство самих американцев, не говоря уже о бывших соотечественниках.

«Уволить непрофессионала никогда не поздно»
Во-первых, это не совсем так. Иногда увольнять уже поздно. Во-вторых, Вы говорите о «непрофессионалах». А кто это такие? Как Вы, не будучи профессиональным преподавателем, можете судить о профессионализме или непрофессионализме других? По каким критериям? По интересности лекций? По искрометности шуток? По широте охвата? По студенческой любви? А какое отношение имеют эти показатели конкретно к профессионализму? Возьмите х-рский рейтинг и прочитайте подряд из хвоста списка: Костиков, Пендин, Никольский, Смирнова (места с 50-го по 53-е). Это, что ли, непрофессионалы? Я не стану сейчас настаивать на том, что все вышеперечисленные – совершенно выдающиеся и невероятно талантливые преподаватели. Но то, что все четверо являются именно профессионалами, причем профессионалами опытными, особых сомнений, по-моему, вызывать не должно. Адекватно оценить профессионализм представителя незнакомой профессии со стороны практически невозможно. Поэтому вопрос о тех, кого «уволить не поздно», должен решаться только «изнутри», на основании чисто профессиональных показателей, оперировать которыми мы с Вами и не в состоянии, и не вправе.

«Вопрос состоит в том, что делать с теми плохими преподами, которые наличествуют»
Этот вопрос в каждом конкретном случае решается исходя из существующей обстановки. Представьте себя в роли, скажем, заведующего кафедрой. Грубо говоря, у Вас есть определенный объем работы, которая обязательно должна быть выполнена, и за невыполнение которой Вам, помимо неприятностей по служебной линии, светят санкции, предусмотренные Кодексом об административных правонарушениях (по памяти – штраф в размере от 10 до 20 тысяч рублей). И у Вас есть инструмент для выполнения работы – преподавательский состав Вашей кафедры. Численность которого, замечу, Вы имеете возможность менять только в сторону уменьшения, хотя лично Вам она и так не кажется избыточной. Упрощенно говоря, Ваша задача в том, чтобы расставить имеющихся у Вас людей по имеющимся местам так, чтобы качество выполнения работы было максимальным (по Вашему мнению).

А теперь вспомните, что других преподавателей у Вас нет. И не факт, что в обозримом будущем появятся. А те, которые есть, это отнюдь не безгласные и покорные Вам идеальные исполнители, которых, возможно, Вы предпочли бы видеть. Что у каждого из них есть свои интересы и свои взгляды, которые Вы далеко не всегда можете игнорировать. Что по мере увеличения нагрузки на отдельного преподавателя падает качество выполняемой им работы, и это падение невозможно компенсировать увеличением зарплаты. Что работу каждого уволенного Вами «непрофессионала» Вам придется перекладывать на кого-то другого, и этого другого надо где-то найти... Мне почему-то кажется, что поиски подлежащих увольнению «непрофессионалов» в этой ситуации не войдут в десятку Ваших наиболее неотложных дел.

А теперь представьте себе, что кто-то начинает пусть не требовать, а только предлагать, чтобы Вы распланировали преподавательскую деятельность Вашей кафедры таким образом, чтобы у студентов (у которых вдруг откуда-то взялись «высшие ценности» в виде «прав и свобод») в рамках каждой дисциплины обязательно была возможность выбора между несколькими (и не менее трех!) преподавателями. Как Вы к этому отнесетесь? Ведь это Вам, а не кому-нибудь другому, предстоит совмещать несовместимое, кроить и перекраивать распределение поручений, спорить и убеждать начальников и подчиненных, выслушивая при этом со всех сторон советы, в какое именно место следовало бы засунуть всю эту выборность. И ради чего? Ради «прав и свобод»? Ради того, чтобы ленивая и необразованная толпа, а не Вы, определяла, что такое «хорошо» и что такое «плохо» в Вашей профессиональной деятельности?

Реализовать элементы «выборности» относительно просто в тех случаях, когда весь курс все равно разбивается на несколько групп. Как, например, на семинарах по одному и тому же предмету (хотя бы и по математике). Если программа у всех общая, а преподавателей все равно несколько, то выбирать между ними, в принципе, можно. Но тут возможны и побочные эффекты. Рассмотрим простейший и довольно далекий от жизни пример. Допустим, преподавателей всего четверо. Из них один считается хорошим, двое считаются плохими, а еще один – новый, о котором никто ничего толком не знает. Допустим, что все студенты проявили абсолютную сознательность и бросились записываться к «хорошему». Но попадет к нему, очевидно, только 25%. И Вы моментально получите на курсе одну четверть довольных студентов и три четверти недовольных. Вот Вам и готовый очаг напряженности. Для сравнения: сколько реально недовольных людей порождает распределение по группами и преподавателям в соответствии с существующими принципами? Сомневаюсь, что таковых окажется больше 10%. Впрочем, сейчас я не буду развивать тему выборности, а просто выложу как-нибудь попозже свой давно заготовленный ответ на Ваш текст «Еще раз о выборности курсов».

Владимиру

Про студсовет и его документы Вы пишете смешно, но обсуждать в этом направлении больше нечего. Наши с Вами позиции сильно совпадают, а критикуемая организация вряд ли как-то отреагирует. Такое явление как январский «Химператор» с небосклона благополучно исчезло. Если бы не редкие посты в блоге http://www.spbgu.ru/index.php?ind=blog&op=mb&mid=6038, то я бы решил, что студсоветство в полном составе зарылось в сессию, науку и прочие дипломы.

Меня тоже вот что-то потянуло на чтение разнообразных научных статей, даже тех, что не по теме будущей диссертации. Отчасти этим объясняется задержка с ответом. Но, во-вторых, мне и ответить особо нечего. В очередной раз убеждаюсь, что необоснованные фантазии и рассуждения о сферических студентах в вакууме легче всего подрываются и опровергаются критикой. Вот и с олимпиадами мне по-честному надо было бы подробно написать о собственном пути и участии от и до, а терпеливый читатель сам бы сделал выводы об их пользах и недостатках. Или не сделал бы, потому что написал бы я не о большинстве, а только об одном, возможно, нетипичном олимпиаднике.

Вот и мои рассуждения о неких дополнительных «научных» кружках для студентов остаются пустыми рассуждениями, не подтвержденными фактами. А факты в моем случае говорят то же, что и Вы: если студент захочет – то он и наукой найдет где заняться, и хорошего руководителя от плохого отличит, и в аспирантуру, куда захочет поступит. Безо всяких сторонних личностей, студенческих олимпиад и студенческих советов. Но фактом же остается, что многие другие студенты мучаются от безделья и скуки и готовы хоть ПОССУ писать, хоть жаловаться, что не знают, на какую кафедру идти. Факультетское руководство и профессура стараются уменьшить поголовье подобных праздношатающихся товарищей. У нас и «Введение в специальность» в расписании стоит, и курсовые на кафедре поощряются, и распределение принудительно проводится. Но на мой взгляд этого мало. И тут я вспоминаю как кружок БВ и участие в олимпиадах заполнили схожую пустоту в школьных буднях. Можно ли создать по аналогии некую структуру параллельную университетскому образованию? Чтобы там не с профсоюзом войны вели и не запугивали никому не нужным дипломом, а поставили четкую и конкретную цель: наработать на научную статью (да, это внешний успех, но мне сложно заставить себя работать ради «универсальных знаний и умений»). Я себе такую цель ставил сам и реализовывал ее в Боулинг Грине. На химфаке СПбГУ никак не получалось. Свобода самоотчислиться в любое время – не та свобода, которую я хочу. Отчислившись из СПбГУ, я бы потерял студень и отсрочку от армии. А чего бы я лишился, бросив кружок или не работая в лабе в BGSU, кроме упущенных выгод?

И еще я все-таки слишком часто меняю свои взгляды. Потому и стараюсь спорить осторожно, чтобы через пару лет не было стыдно перечитывать собственную переписку. Вот пару месяцев назад храбро критикую профессоров, не способных наставить первокурсников на путь истинной науки. А после Нового года мне дают двух undergrads в обучение, и я уже не настолько решительно утверждаю, что из любого студента можно сделать ученого. Я, конечно, нахожу оправдания, что, во-первых, я пока еще не хороший профессор, что у меня есть свой собственный проект, а вот когда я буду как самый главный сидеть в офисе, то и студенты у меня будут обучаться эффективнее. Но все это дешевые отмазки. Вот и когда я заявляю, что на химфаке СПбГУ не занимаются наукой, то поднимаю понятие науки на такую высоту, что и иная Нобелевская премия получится за ненаучную работу. А если занятием наукой считать две-три статьи, опубликованные в малоизвестных журналах за десять лет, то тогда в СПбГУ наукой все повально занимаются.

Спасибо за Ваши комментарии к моему отчету о «Химператоре». Не скрою, что мне было бы гораздо интереснее получить ответы, возмущения и благодарности от самих авторов разбираемых материалов. Но те молчат как рыбы. О рейтингах, цитированиях, выборе курсов мы уже спорили не мало. Вот читаю я «Троицкий вариант», а там в каждом номере все об одном и том же. Даже если талантливо написано, то уже скучно становится.

Цитата:«Если преподаватели плохие», то всегда можно попытаться поступить в другой вуз, в котором преподаватели хорошие». Есть два возражения: во-первых, в отсутствии отсутствия информации и помощи со стороны старших товарищей («Химператор» и СтудСовет здесь никак пока не помогут) узнать, хорош или плох конкретный преподаватель можно только постфактум. Переводиться куда-либо будет уже бессмысленно, а вот уволить непрофессионала никогда не поздно. Во-вторых, не все преподаватели химфака одинаково плохие. Может, в других местах плохих еще хуже. Вопрос состоит в том, что делать с теми плохими преподами, которые наличиствуют. Уж если руководству вуза жалко кого-либо увольнять, то пусть дадут студентам право на свой страх, вкус и риск выбирать тех преподавателей, которые им кажутся хорошими. Выборность курсов в российских вузах появится еще при нашей жизни. ЕГЭ тоже многих напугал бы двадцать лет назад, а сейчас он прошел, и российское образование пока не умерло. Ну, вот я опять начал делать утверждения, не основанные на фактах и личном опыте.

ПОСССУ как имя существительное.
Часть II.

Начнем с учебно-научного комитета. Из всех СС-овских порождений именно эта сущность вызывает у меня наибольшее недоверие. И, как минимум, приходится признать, что некоторые основания для этого недоверия действительно имеются. Однако за прошедший год УНК совершил ряд телодвижений, которые при большом желании можно интерпретировать как попытку придерживаться той роли, которую ему отводит ПОСССУ. Сюда относится и невнятная возня вокруг встреч студентов с преподавателями, и учреждение СНОв, и даже, вероятно, минимально действенное участие в студенческой «научной» конференции. Не то чтобы я относился к этой активности с горячим одобрением, но меня удовлетворяет уже тот факт, что некоторые СС-овцы все же дают себе труд играть по правилам, в меру своего более чем скромного умения и разумения.

Информационный комитет СС являет собой столь же мертворожденный организм, как и СС в целом. Разглагольствования про «официальные периодические издания» как основную заботу комитета я бы превентивно порекомендовал свернуть в трубочку и затискать в известное место, ибо «Х-р» существенно старше СС, и успешно обходился без всяких СС-овских покровителей в течение как минимум первого полугода своего существования. А тот факт, что никаких других периодических изданий у СС-овцев нет, лишь усугубляет впечатление о беспомощности информационного комитета и даже заставляет заподозрить, что его существование не так уж необходимо, как может показаться.

Не знаю, насколько успешно СС-овцы пиарили символику СС в межгалактическом информационном пространстве, но эту часть их деятельности я склонен считать едва ли не наименее важной. Хотя бы потому, что она имеет крайне неочевидное отношение к декларируемой «высшей ценности» – «правам и свободам». «Мониторинг» же студенческих умонастроений, как мне кажется, осуществляется то ли неэффективно, то ли исключительно тенденциозно. Во всяком случае, судя по весьма скромным результатам этой работы, она никак не тянет на то, что я мог бы с чистой совестью назвать полноценным мониторингом. СС-овский «мониторинг» еще ни разу не вышел за рамки того, что «и так все знают». Что удивительно, этим исчерпываются области, в которых обсуждаемый комитет мог проявить реальную активность и добиться результатов, видимых невооруженным глазом. Вся остальная «информационная» работа, согласно ПОСССУ, имеет полное право быть скрытой от глаз простых смертных. Итак, приходится признать, что видимую часть своих обязанностей информационный комитет выполняет с неосязаемыми результатами, а невидимую – с неизвестными. Звучит не слишком обнадеживающе, не правда ли?

Достижения СС-овцев (или все-таки СС-овец?) на ниве спортивной работы также остаются в значительной степени неизвестными рядовому обитателю химфака. Я подозреваю, что дело тут может быть не только (или не столько) в отсутствии таковых достижений или в их крайней незначительности, но и в отсутствии надлежащего освещения спортивной работы в том же «Х-ре» и других источниках. Я уже устал надеяться на то, что х-рцы и СС-овцы когда-нибудь научатся эффективно и интересно освещать спортивные мероприятия. Описание же задач спортивного комитета СС в ПОСССУ производит совершенно безотрадное впечатление своей безграмотностью, которая кажется даже несколько нарочитой. Если этот раздел был написан теми же людьми, которые руководят комитетом (что меня бы ничуть не удивило, учитывая, что ПОСССУ – это не просто ПОСССУ, а ПОСССУ-2009), то приходится только удивляться тому, что в сфере спорта СС-овцы вообще хоть что-то делают.

СС-овский культмасс может пытаться оправдать свое существование КВНом. Другое дело, что уровень этого КВНа, насколько я понимаю, не заслуживает ни единого доброго слова. Но остальные (и весьма немногочисленные, как считает сам председатель СС) «проекты» СС-овских массовиков-затейников не дотягивают и до этого уровня. Можно признать, что данный СС-овский комитет предпринял попытки хоть как-то заявить о себе, но вопрос о том, следует ли зачитывать эти попытки как удовлетворительные, может быть решен очень по-разному, в зависимости от личных взглядов и убеждений решающего. Как и в какой степени деятельность культмасса согласуется с развитием и охраной упомянутой «высшей ценности» – проблема, требующая отдельного (хотя и очень недолгого) рассмотрения.

Ну, и в заключение взглянем на плоды трудов моего самого любимого комитета – технического. Чисто бюрократические функции комитета нам сейчас неинтересны. И уж точно, они не имеют прямого отношения к защите «прав и свобод». Зато пункт про «осуществление сотрудничества» с профсоюзом мне очень понравился. И, благодаря председателю СС, все мы знаем, насколько успешной была эта деятельность: этот пункт своих обязанностей комитет просто-напросто... Впрочем, каждый сам может подобрать тот глагол, который наиболее удачно опишет это «осуществление» и степень его результативности. Однако самые колоритные выражения следует приберечь для следующего пункта – осуществления «Интернет-поддержки СС ХФ СПбГУ». Если бы у студсовета были враги и если бы они специально поставили себе задачу нанести делу прав и свобод наибольший имиджевый ущерб, они вряд ли бы смогли достичь результатов, хотя бы отдаленно сопоставимых с «Интернет-поддержкой» в исполнении технического комитета СС. Те, кто имеет в этом сомнения, могут исследовать сайт «студсовет минус хэфэ точка ру» и в течение шестидесяти секунд составить полное и окончательное представление о достижениях этого комитета. Я много во что могу поверить. Даже в то, что своими бесконечными «телегами» распугал практически всех, кто когда-либо посещал эту Гостевую. Но даже на этот случай у меня перед глазами есть куда более совершенный образец – студсоветский сайт. Уж там-то моих «телег» не было никогда, а царящий там дух застоя и запустения не сравним ни с чем, даже с официальным факультетским сайтом. Даже появление ПОСССУ было обставлено так, что у меня возникли определенные подозрения. Вроде того, что законопослушные и юридически подкованные СС-овцы совершенно случайно (точнее после чьей-то подсказки; не будем уточнять, чьей именно) обнаружили, что на СС-овском сайте оказался недоступен самый главный документ, из которого СС, за неимением сколько-нибудь реальной поддержки в массах, черпает основания для надувания щек. И, со всей присущей им скромностью (и, добавим, осторожностью), аккуратно выложили этот документ в таком месте, куда не каждый месяц заглядывает живая душа. Сделав при этом вид, что упомянутый документ находится там уже давно. Разумеется, я с трудом могу поверить, что «слушающие только себя» СС-овцы могли прислушаться к чьим бы то ни было советам или намекам. Однако подозрения – штука в значительной степени иррациональная, и избавиться от них не так-то просто.

Подводя итог всему сказанному выше, приходится констатировать, что проявлений активности СС оказывается недостаточно, чтобы факт его существования можно было считать хоть сколько-нибудь оправданным. Несмотря на заклинания о невероятной эффективности, абсолютной прозрачности и совершенной открытости, на которые был столь щедр нынешний председатель СС полтора года назад, мы так и не увидели ни одного убедительного подтверждения этих восхитительных достоинств. Например, несмотря на болезненную страсть к подсчету денег в чужих карманах, указанный председатель так и не счел возможным представить широкой общественности надлежащим образом оформленный финансовый отчет о своей деятельности. То есть, именно тот документ, который часто (и, в общем-то, не вполне верно) рассматривается как показатель «прозрачности» в узком смысле этого слова. Столь же успешно председатель и вся его «административно-функциональная система» «забыли» предъявить все той же общественности результаты последних выборов главы ССУХФ.

Мне, в сущности, все равно, существует ли на факультете некое студенческое самоуправление, как оно называется и как себя ведет. Это отношение могло бы быть и другим, если бы я постоянно сталкивался не с последствиями неумных и неэтичных выходок СС-овцев, а с реальными, конкретными и хотя бы минимально полезными проявлениями творческого и интеллектуального потенциала студентов нашего факультета. Но, видимо, надо быть реалистом: никому из нас в обозримом будущем не суждено увидеть ничего похожего на эту радужную картину. Я, как мне кажется, реалистом быть стараюсь, и довольно успешно. Но не могу сказать, что меня это очень радует.

ПОСССУ как имя существительное.
Часть I.

Когда-то эта Гостевая видела и более веселые времена. Нельзя сказать, чтобы те времена нравились мне больше, чем нынешние. Но это можно отнести за счет моего чувства юмора, то ли весьма специфического, то ли и вовсе отсутствующего.

Но веселье, да, присутствовало. В значительной степени вызвано оно было веселыми историями, которые будущий господин председатель (на тот момент – «автор идеи» и отец-основатель «Х-ра») рассказывал о веселом общественном новообразовании под названием «студсовет». Как уже убедились многие обитатели химфака, эти истории, при всей своей веселости, имели мало отношения к реальности. Но редкий из упомянутых обитателей мог похвастаться тем, что сам-то он точно знает, что же такое студсовет. Те, кто в нем состоял, либо продолжали рассказывать занимательные байки, либо гордо отмалчивались. А кроме них мало кто этот самый студсовет видел хотя бы в отдельных его проявлениях, не говоря уже о том, чтобы лицезреть его во всей красе и мощи.

И вот – свершилось! Теперь каждый может узнать, что стоит за таинственными аббревиатурами вроде СС ХФ или ССУ. И это стало возможным благодаря ВНЕЗАПНОМУ обнародованию Положения о Системе Студенческого Самоуправления. Сокращенно – ПОСССУ. Шикарное название. Мелочь, казалось бы, а все равно – приятно.

ПОСССУ, вне всякого сомнения, представляет собой выдающийся документ, особенно по своей безграмотности и по небрежности оформления. Если бы было с кем, я бы даже поспорил, что обсуждаемое Положение вообще никто и никогда не читал. Наваляли что-то, утвердили на скорую руку, но прочесть так и не удосужились. Действительно, а кому и зачем нужно его читать?

Вот, к примеру, живет-не-тужит председатель студсовета. Рассказывает сказки о проделанной работе и об эпических свершениях. «Моя “власть” ограничивается советом старост... [На собрания людей приходит] немного... [Аудиторию] решили брать поменьше (203 или 204)... Присутствует заместитель декана...» О чем наш дорогой председатель вообще говорит? Что это еще за «совет старост»? Возьмите долгожданное ПОСССУ и попробуйте там что-нибудь найти про «совет старост». Так вот: нет там ничего подобного, не предусмотрено. Есть студенческий совет, но в него не входят старосты. То, куда они входят, называется «студенческая дума» (!), но такого словосочетания наш дорогой всенародно избранный председатель то ли стесняется, то ли и вовсе не знает. А оправданность существования и эффективность работы ССУ в нынешнем виде нетрудно оценить по посещаемости их ССУшных сходок. «Немного», – говорит председатель. И для тех, кто не понял, уточняет про 203-ю и 204-ую аудитории. Согласно ПОСССУ, в состав студдумы входят:
- председатель СС (1 штука),
- главари комитетов или их заместители (5 штук, по числу комитетов),
- старосты курсов (очевидно, 6 человек),
- старосты академических групп (номинально, 8 старост бакалаврских групп, ориентировочно 20 старост от специалистов и, возможно, еще двое от магистрантов; итого – 30 человек),
- «представители кандидатов» (в количестве шести штук).
Отметим, что «заместитель декана» в состав «думы» не входит, и основания для ее присутствия на студенческих сборищах не прописаны в ПОСССУ. Ну да ладно. Как мы только что установили, студдума, согласно основополагающему документу, представляет собой толпу чуть ли не в полсотни человек. Теперь вспомним о том, что обе названные председателем аудитории относятся к числу не самых больших, и едва ли могут обеспечить действительно комфортные условия для более чем двух десятков человек. И это, в свете откровений председателя СС, означает, что даже вполне гуманный кворум типа 50%, по-видимому, обеспечить совершенно нереально. Не говоря уже о том, что «открытость» описываемых сходок (в смысле возможности присутствия всех желающих студентов) явно остается невостребованной. И зачем же, скажите на милость, нужен такой представительный орган?

Кстати, давайте не будем переоценивать представительный характер студдумы. СС-председатель (о выборах которого в этом году я вообще ничего не слышал) у нас «выбирается» неприлично малой частью студентов химфака. Главы СС-комитетов назначаются им, их заместители утверждаются им же. Старосты, при любом случайном или организованном затруднении с выборами, тоже назначаются СС-председателем. Заседания «думы» назначаются председателем. Повестка заседаний формируется председателем единолично. И даже право на толкование Положения принадлежит ... кому бы вы думали? Правильно, все тому же председателю. Таким образом, достаточно однажды избрать себя председателем студсовета, и тем самым раз и навсегда обезопасить себя от всякой критики снизу, не говоря уже о совершенно возмутительной и недопустимой конкуренции.

Описываемые в ПОСССУ механизмы могут эффективно работать только при практически стопроцентном вовлечении студентов в общественную жизнь. То есть, в том случае, если все поголовно студенты, забыв про сон и отдых (не говоря уже про учебу), митингуют, дебатируют, изощряются в составлении программ, образуют бесчисленные объединения, формируют и распускают коалиции, и тратят время своей жизни другими столь же продуктивными способами. В такой ситуации тот, кто досконально знает правила игры, получает определенное преимущество, а любой нарушитель этих правил будет совместными усилиями всех остальных немедленно спущен в канализацию. Если котел студенческой демократии бурлит и исходит паром, то становятся принципиально важными все тонкости нормативной базы, все эти «подотчетности» и «подконтрольности», методы обеспечения «равных прав» и даже механизмы выборов старост. Тогда и только тогда перестают быть бесконечно далекой от жизни абстракцией все муторные формальности, расписанные в СС-овских бумажках. А поскольку общественную жизнь химфака можно, рискуя сильно преувеличить, назвать не слишком оживленной, то всеобщее безразличие просто гарантирует наиболее прытким и беспринципным дельцам-«общественникам» полную безнаказанность и безраздельное господство в этой сфере. И это господство может сохраняться сколь угодно долго, передаваясь от одного поколения «активистов» к другому. В этом смысле СС отличается от люто ненавидимого им профсоюза разве что большей наглостью... пардон, большей амбициозностью, а также демонстративным пренебрежением к действующим правилам и положениям.

Это пренебрежение к правилам способно дискредитировать любые россказни об эффективности СС-овской деятельности. Оставив за рамками рассмотрения самоотверженный труд лично председателя СС, бегло взглянем на записанные в ПОСССУ задачи СС-овских комитетов и прикинем, насколько успешно комитеты с этими задачами справляются.

Андрею Соловьеву: ответ на обзор декабрьского номера «Х-ра»

«Отдать на откуп...»
Нельзя сказать, что я принципиально против Голышева в качестве «журналиста». Или против Ростовского. У последнего, к примеру, есть похвальная привычка выдавать тексты в стиле «муниципальной многотиражки», что, как ни смешно, уже свидетельствует о достижении определенного уровня. Но возможности обоих указанных «журналистов» явно используются неправильно. Если бы кто-то (например, из редколлегии) им систематически помогал, консультировал, критиковал и анализировал критику, то они могли бы достичь большего. Но этого нет. И мы теперь наблюдаем, как Антон все больше проникается образом главного жалобщика-ниспровергателя, роль которого раньше исполнял «автор идеи», а Николай с достойной лучшего применения стабильностью штампует «картонные» заметки.

«Клоны советского служащего...»
Все проще: рейтинг у них там, или не рейтинг, но преподаватели все одинаковые. Значение имеет только размер.

«Надо же какой капитан скромный»
Подозреваю, что дело тут вовсе не в скромности. Если бы были доступны более подробные таблицы результатов игр, можно было бы поговорить о том, какую роль сыграла подобная расстановка сил в команде.

«Заседания – для любителя»
А-бал-деть! Это надо же было дойти до того, что информация о деятельности важнейшего университетского органа уже никого не колышет! А потом еще удивляются, почему у нас ВДРУГ все оказывается плохо. С моей точки зрения, подобное безразличие отчасти является следствием тяжелых болезней, поразивших российское научно-образовательное сообщество. Иногда создается впечатление, что Ученые Советы – высшая экспертная инстанция факультета или вуза – не способны эффективно выполнять свои функции. Неоднократно приходилось видеть, как члены советов разного уровня только разводят в удивлении руками, когда их просят прокомментировать некоторые особенно выдающиеся решения этих советов. Каждый из заседающих в отдельности – умный, опытный и вообще достойный уважения человек. Но все вместе они не всегда демонстрируют тот уровень коллективной компетентности, дальновидности и принципиальности, которого вправе ожидать их коллеги.

Впрочем, изложенные выше соображения, как мне кажется, не объясняют то инстинктивное отвращение, которое вызывает творчество «собственного корреспондента». По-моему, дело тут совсем в другом. Как обычно, СС-овцы слышат только то, что хотят слышать, а все остальное игнорируют вчистую. Однако на химфаке явно не хватает энтузиастов, днем и ночью готовых исступленно возмущаться тем, что денежные потоки текут мимо них. Поэтому статья, ориентированная на столь редких и специфических потребителей, не могла найти и не нашла на факультете хотя бы минимального количества заинтересованных читателей.

«Пусть лучше на Менделеевский форум сходят»
Может быть – лучше. А может быть, и не лучше. Трудно сказать. Менделеевский форум – это то еще мероприятие. Во всяком случае, «науку и технику» я бы стал искать в совсем других местах.

«Менделеев был так зол...»
Зрим в корень:
(1) «Дмитрий Иванович с горечью и укоризной посмотрел на сидевших в зале».
(2) «Тишину в зале ничто не нарушало».
(3) «В этот момент проснулся и я».
Да они там все спали, оказывается! И это – на лекции САМОГО! И даже замечания насчет «шевеления» тоже работают на эту версию: рефлекторное «шевеление» – самая простая и распространенная реакция некрепко спящего студента на слова, обращенные, как может показаться, к нему самому.

«Студсоветчики – нормальное слово»
Не вижу необходимости использовать «нормальные» слова для описания патологии. Желают эти господа быть «СС-овцами»? Пожалуйста. Хотят использовать забавно звучащие аббревиатуры «ССУ» и «ПОСССУ»? Да сколько угодно.

«Какие перспективы у совета?»
Я, в общем-то, согласен, что никаких. И даже не потому, что в СС-овцы подались отходы образовательного процесса. Напротив, компания Голышев–Ростовский–Мелехова–Безушко – это еще не так уж плохо. Проблема в другом. Непонятно, под какую задачу эта компания вообще собрана. Нынешний «председатель» заявляет: «Мы правильно нащупали курс». Какой курс? Куда он должен привести и почему его надо искать на ощупь? Каковы критерии «правильности»? Не дает ответа... И результаты этой бесцельной деятельности уже начинают сказываться. По крайней мере, на некоторых из перечисленных выше деятелей.

«...критики опять обрушатся...»
«Критики» – это я, что ли? А зачем мне на кого-то обрушиваться, если я в целом согласен с высказанными соображениями? Кто-то читает «кое-что» и идет в олимпиадники. Кто-то читает так много, как только может, и идет в ученые. Каждому – своё.

«Алексей Юрьевич вкручивает болт...»
Эссе А.Ю.Тимошкина я, пожалуй, не буду комментировать подробно. С моей точки зрения, он совершил огромную ошибку. Но, возможно, ошибался как раз я сам, ожидая от Алексея Юрьевича чего-то принципиально иного, нежели то, что он счел возможным продемонстрировать.

«Обсуждение рейтинга мне на этот раз нравится больше, чем год назад»
Обсуждения рейтинга как не было, так и нет. СС-овские потуги на аналитическом поприще – это несерьезно.

«А что делать, если преподаватели плохие?»
«Если преподаватели плохие», то всегда можно попытаться поступить в другой вуз, в котором преподаватели хорошие. Не понимаю, почему вместо этого простого и понятного действия все недовольные предпочитают неустанно и абсолютно бесплодно ругать химфак и «существующую систему».

«Я всегда знал...»
Никогда Вы не знали. Преподаватель вовсе не обязан «делать их [студентов] хорошими». Перекопайте всю нормативную базу – гарантирую, нигде не найдете у преподавателей подобной «обязанности». Если же Вы имели в виду некую форму moral obligation, то и модальность надо было использовать несколько иную. Да и то, как мне кажется, это было бы не совсем правильно.

«Студент крутит рулетку ... Давно пора этот лохотрон менять».
Студенты – лохотронщики? Оригинально. По-моему, в эту категорию попадают не все студенты, а только некоторые. Если говорить серьезно, то я не вижу причин менять именно этот аспект обучения. Даже если считать существующую систему «лохотроном», то «свободный выбор» может представлять собой откровенную профанацию. Что лучше?

«Подстилать соломку в соответствии с рейтингом...»
Налицо очевидное непонимание смысла и назначения рейтинга. Если, как утверждает корифей всех наук Голышев, роль рейтинга сводится к тому, чтобы объяснить студенту, какие лекции прогуливать можно, а какие – нежелательно, то опросник был составлен категорически неверно. Такого рода «рейтинг» надо было бы делать совсем иначе.

«Хорошая, правильная страница»
Решительно не могу понять, что же Вы нашли на ней такое «хорошее» и «правильное». «Имена Хэ» мне не очень нравятся по форме, если, конечно, не рассматривать эту колонку как юмористическую. Интервью? Тут вообще не о чем говорить. Особенно после вот этой фразы: «Чтобы сравнить уровень химии в двух университетах, достаточно сравнить цитируемость статей». Если этого и правда «достаточно», то почему же автор до сих пор не посмотрел на свою собственную цитируемость, не оценил свой «уровень химии» и не перестал называть себя химиком? Подозреваю, что в отношении себя он наверняка нашел бы какие-то отговорки, какие-то причины того, что в его конкретном случае одного беглого взгляда на цитируемость будет не «достаточно». И не следует забывать о том, что среди любителей разного рода фаллометрических изысканий полным-полно тех, кто заделался экспертом по измерениям не от хорошей жизни, а потому что свое не выросло.

Андрею Соловьеву: в ответ на сообщение от 2009-12-03

После несколько затянувшейся оперативной паузы возвращаюсь к своему прежнему занятию – нецелевому использованию данной Гостевой и засорению ее новыми буквами.

«Химператорцам тоже не помешало бы почитать»
Чтение троицких и любых других вариантов х-рцам очень даже помешает. У них и так ни на что не хватает времени. Да и что интересного для себя они смогут найти? Ничего. До «ТрВ» и прочих подобных источников они просто не доросли. И вряд ли дорастут в обозримом будущем. Сомневаюсь, что х-рцам и особенно некоторым СС-овцам будет приятно прочесть: «Рвущиеся возглавить процесс только отпугивают единомышленников».

«Итак, кто такие олимпиадники?»
С Вашим определением олимпиадников я в целом согласен. Но оно – нерабочее. Не определено понятие «серьезно участвовать», и это катастрофически снижает ценность предложенного Вами понятийного аппарата. «Серьезно» – это зона, Россия или IChO? А то один наш общий заочный знакомый, помнится, пытался что-то рассказывать про достойный уровень участников городских олимпиад. Имея в виду, по-видимому, себя, любимого.

«... химфаковское обучение имеет ту же эффективность ...»
Парадокс заключается в том, что учеба в университете готовит к работе/учебе в аспирантуре примерно так же, как олимпиады готовят к учебе в университете. То есть, никак, если смотреть чисто формально. Основная идея – одна и та же: из олимпиад можно вынести много полезного для учебы в вузе, из учебы в вузе можно вынести много полезного для аспирантуры. Но ни олимпиады, ни высшее образование, не имеют своей ОСНОВНОЙ целью подготовку к следующей ступени. И в этом смысле их «эффективность» концептуально одинакова.

«Думаем мы все с примерно одинаковой скоростью»
«Умение быстро думать», как мне кажется, все-таки существует. Но формулировка и правда требует дополнений и существенных уточнений, а без них она закономерно попала в фокус моих нападок. Но это умение, как и все ему подобные, очень индивидуально. В частности, применение Вашей методики («вначале прочитать все вопросы и начать с простейших») предполагает, что человек в состоянии отличить «простейшее» от «сложнейшего». А это далеко не всегда так элементарно.

«Умение быстро решать и оформлять определенный тип задач» – вредное. Это результат натаскивания, имеющий очень ограниченное применение за пределами того самого «определенного типа задач». И при столкновении с задачами неопределенного типа носители этого умения зачастую оказываются совершенно беспомощными. «Универсальные» умения, не привязанные к типу задач, гораздо важнее и ценнее. Многие олимпиадники получают шанс развить именно такие умения, и это является основным доводом, который я мог бы привести в поддержку олимпиад. Хуже то, что большинство участников олимпиад либо не использует этот шанс, либо вообще приобретает умения и навыки, полезность которых отнюдь не кажется очевидной. И это является моим главным аргументом против олимпиад. Чтобы олимпиады стали лучше, полезнее, система должна мотивировать участников на приобретение «правильных» умений и отторгать тех, кто гоняется за чисто внешними признаками успешности. В первом начинании олимпиады не очень-то преуспевают, а на второе они принципиально не способны.

«... я на химфаке не сталкивался»
Насчет «отрицательного отношения к олимпиадникам» все, в общем-то, ясно. Слишком многие олимпиадники не обнаруживают знаний и умений, соответствующих уровню их самомнения. Это не может не раздражать: ходит важный, смотрит на всех через губу, требует к себе особого отношения, и при этом ни хрена толком не знает и не умеет. Именно этот контингент и является основным источником жалоб на «нелюбовь» к олимпиадникам. Но если высокая самооценка сочетается со столь же высоким фактическим уровнем подготовки, то ни у кого никогда не будет никаких проблем из-за статуса «олимпиадника». Бывают, вероятно, редчайшие случаи полного неприятия олимпиадников как таковых, но это уже специфические особенности чьей-то психики. Лично я с таким не встречался и от других о таком не слышал. Реальный минус, пожалуй, в том, что любой олимпиадник (даже самый что ни на есть настоящий и «правильный») рискует столкнуться с предвзятым отношением к себе со стороны преподавателей. Но как только бывшему олимпиаднику предоставляется шанс проявить себя, эта предвзятость может испариться без остатка буквально за пару минут. С другой стороны, есть такие преподаватели, которые склонны восхищаться всеми, кто когда-либо участвовал в олимпиадах. Причем если дипломанты городского этапа считаются всего лишь «талантливыми», то в адрес обладателей более солидных дипломов звучат такие эпитеты, которых, полагаю, не удостаивались даже Менделеев с Бутлеровым. Этот подход я считаю глубоко порочным, и очень хорошо, что он встречается достаточно редко.

«Что с того, что он не достиг...»
Да ничего. Пусть бы и рассказывал про «ту область, которую он выбрал». Зачем же забираться в те области, в которых «не достиг»? Мнение Б.В. о науке меня интересует ничуть не больше, чем мнение среднестатистического прохожего на улице. Вероятно, даже меньше. У нас по институтам сидит целая куча якобы «научных сотрудников» с нулем публикаций за последние пять или десять лет. И если они высказывают какое-то мнение о науке, то лучшее, что можно сделать, это его проигнорировать. Или внимательно выслушать, а сделать все в точности наоборот.

«На мой взгляд...»
Кружок – это не форма обучения. Это форма формы обучения, т.е. «тупая формальность». Но это – так, к слову. По сути, конечно же, Вы говорите правильные вещи, по крайней мере – сначала. Да, «ясные цели» – это хорошо. Да, яркая «личность» – это прекрасно. Да, «свобода от тупых формальностей» для многих остается несбыточной мечтой. Но уже с добровольностью на химфаке полный порядок: любой студент может отчислиться в любой момент, «никто никого не держит». Почему-то об этом часто забывают, когда критикуют химфак или даже российское образование в целом. В ответ на любые выпады я могу предложить жалобщику: не нравится – уходи. Но ведь не уходят почему-то...

Вы говорите: «В той области, которую он выбрал». Замечательно. Но олимпиады как «бытие в себе и для себя» никому не нужны. Если кто-то ковыряется в носу просто мастерски, лучше всех в России, то следует ли и его объявлять академиком? Сомневаюсь. Достоинства олимпиад не в том, что они существуют, а в том, что они дают определенные положительные результаты. Причем с моей точки зрения – результаты побочные, хотя это очень спорно. Полезность Б.В. (прошу прощения за эту нелепую формулировку) для его учеников не определяется количеством полученных дипломов. Проблема, однако, в том, что показатели, отражающие реальные (а не формальные) достижения этих самых учеников, обычно оказываются недоступными. И потому мне остается лишь полагаться на субъективное мнение тех из кружковцев, у кого я вижу те самые «реальные» достижения.

Говоря о «высших» и «низших» формах обучения, следует помнить, что прямое сравнение химфака и кружка абсолютно некорректно. Хотя бы потому, что они изначально ориентированы на решение задач разного масштаба. На химфаке обучается несколько сотен студентов. В кружке у Б.В., полагаю, число обучающихся меньше как минимум на порядок. И из этого отнюдь не следует, что химфак хуже. Если бы у нас на факультете кем-то была всерьез поставлена задача отбора элитной группы и ее усиленной подготовки, то эта задача могла бы быть успешно решена, и качество обучения было бы радикально выше, чем на общем потоке. Но такая задача никем не ставится и, соответственно, никем не решается. Все отклонения от стандарта объясняются либо инициативой конкретных преподавателей, либо влиянием конкретных научных руководителей.

«Что собой должен представлять...»
Занятая Вами позиция кажется мне, мягко говоря, весьма сомнительной. Как-то мы уже обсуждали роль «одаренности» и «натаскивания» в олимпиадных успехах. А ведь успехи в олимпиадах это далеко не то же самое, что успехи в научной работе. И уже тем более – не то же самое, что успешное превращение в ученого. Я категорически не понимаю, почему «личность» должна быть «независимая от универа». Если уж быть последовательным в проведении аналогий с кружком Б.В., то «личность» должна быть «независимая» не только от «универа», но и от других вузов и научно-исследовательских институтов. И что, такая «личность», не имея ни личного опыта научной работы, ни необходимой материально-технической базы, будет рассказывать про то, как надо «делать науку» и про «что к чему»? Олимпиады – явление, стоящее вне школьного образования, и для наставника олимпиадников связь со школьными структурами действительно не обязательна. Научная же работа связана с качественным высшим образованием очень тесно. В идеале – неразрывно. Зачем же так напирать на «независимость личности»?

«Так ведь и в олимпиадах побеждают...»
Мне кажется, Вы забываете, что олимпиадная почетная грамота измеряет не уровень интеллектуального, духовного и всякого прочего совершенства, а исключительно соответствие олимпиадным требованиям и стандартам. «Люди со стороны», с которыми работал их учитель, или их родители, или вообще какой-то посторонний человек, могут получить от олимпиадного процесса даже больше реальной пользы, приобрести больше полезных умений и знаний. Просто потому, что работа в этом случае носит гораздо более выраженный индивидуальный характер и может решать задачи, выходящие за пределы «побед на олимпиадах городского уровня» и «беспроблемного поступления на химфак». Организации, подобные кружку Б.В., ориентированы на совершенно конкретную цель. А именно, на МАССОВОЕ производство весьма специфического продукта – победителей школьных олимпиад. Чувствуете разницу?

«Кто-то должен взять под свое крыло...»
Я не вполне понимаю, как эти Ваши «способные студенты» оказались у руководителя, которому «на эту самую науку наплевать». О чем и каким местом они думали, когда к нему записывались? Где были их хваленые способности? Студента, выбравшего такого руководителя, которому «наплевать», можно автоматически вычеркивать из списка «способных». Он в этот список попал по ошибке.

«А все потому, что отношение преподавателей химфака...»
Школьные учителя, естественно, не могут участвовать в олимпиадах для школьников. «Преподаватели химфака», напротив, наукой занимаются лично и собственноручно, пусть даже и не все поголовно, пусть даже и с разной степенью интенсивности и успешности. Это что – «такое же отношение»? Андрей, я на Вас удивляюсь. Как можно не замечать это принципиальное отличие? По-моему, оно должно быть очевидно даже для тех, кто вообще предпочитает не замечать российскую науку. Кроме того, рассуждая о том, чего не замечаете, Вы становитесь на очевидно порочный путь.

Андрею Соловьеву

Не могу сказать, что со мной уже «все понятно» или что я доволен «своим путем». Да, иногда приходится принимать решения, оказывающие очень существенное влияние на все последующие события. Но решение пойти в российскую аспирантуру к числу таковых я не отношу, тем более что на момент возникновения этого вопроса другие варианты не рассматривались сколько-нибудь серьезно. Возможно, Вам кажется, что Вы уже попали в колею, следуя по которой Вы неизбежно превратитесь в то, что называете «ученым». Думаю, что для подобного оптимизма оснований нет. И в той же степени нет оснований для пессимизма у меня. Хотя «своим путем» я недоволен, и иногда даже позволяю себе обнаруживать это недовольство в явном виде. Но ничего еще не решено окончательно, и я далеко не уверен, что за пределами России проще проложить дорогу к цели, которую мы оба считаем единственно правильной и достойной. В особенности потому, что и саму цель мы, похоже, видим весьма по-разному.

Если бы ко мне кто-то обратился с вопросом «ехать или не ехать», то я бы, прежде чем что-либо рассказывать или советовать, уяснил для себя, чего человек хочет в жизни. Хотя непонятно, с какой бы это стати кто-то заподозрил, что с подобными вопросами надо обращаться именно ко мне. Да и вообще, если такой вопрос уже возник и был озвучен, то окончательное решение в подавляющем большинстве случаев будет в пользу «ехать». А все душевные метания насчет «ехать или не ехать» вполне можно рассматривать как попытку переложить на кого-то другого ответственность за это решение, подсознательно уже сформулированное. Российскую аспирантуру я вообще никому не рекомендую и рекомендовать, скорее всего, не буду. Те, кому туда надо идти, догадаются об этом и без моих рекомендаций.

Даже если предположить, что мы действительно знаем «что такое хорошо», у нас вряд ли получится корректно сравнить многогранные и чрезвычайно запутанные следствия пребывания в той или иной аспирантуре. Аспирантура – это очень важный этап. Ее влияние отнюдь не исчерпывается одними лишь карьерными перспективами. Как Вы, например, собираетесь через двадцать лет определить, стали ли Вы настоящим ученым? По числу публикаций? По занимаемой должности? По объему финансирования? И какой же из этих признаков имеет прямое отношение к «учености»? А ведь именно такого рода критерии, как элементы мировоззрения в более широком смысле, и закладываются во время учебы в аспирантуре. И те, у кого эти критерии сформированы неправильно, «настоящими учеными» уже не станут никогда. Тут надо четко понимать, что «карьера» – это одно, а «состояться в качестве ученого» – это немного другое. Первое без второго встречается очень часто на любом берегу Мирового океана. Второе без первого – реже, но тоже бывает.

Рассмотрение CV людей, сделавших приличную карьеру, дает, в сущности, очень мало ценной информации. Во-первых, фактически, можно лишь установить, что считалось нормой лет двадцать назад, когда эти уважаемые люди получили первую серьезную должность. С тех пор нравы и обычаи изменились весьма существенно. Во-вторых, можно найти не так уж мало людей, которые имели ничуть не меньше публикаций, но в профессора не выбились. Почему? Исследования публикационной активности не смогут дать ответ на этот вопрос.

Если Вы планируете растить ученых из среднестатистических американских студентов в славном городе Питтсбурге, то 30 миллионов это не так уж много. Разумеется, Вам их для подобных развлечений никто не даст и там, но сумма, во всяком случае, соразмерна окружающей действительности. А вот окружающей действительности химфака СПбГУ она абсолютно несоразмерна, и потому Ваш метод кажется мне не вполне уместным в таком контексте. Что же касается «чемпионов» и «физкультурников», то Вы, как мне кажется, неправы, противопоставляя эти две категории. Раз уж речь зашла о спорте, то давайте задумаемся, возможно ли существование спорта в таком виде, что чемпионы есть, и немало, а вот физкультурников почти нет. Правильный ответ: нет, невозможно. Эта ситуация искусственная и в высшей степени противоестественная. Если Вы закупите за рубежом десять или даже сто чемпионов, то некоторое время можно будет почивать на лаврах. После чего Вы окажетесь перед выбором: опять покупать новых чемпионов или вообще забыть о спортивных успехах. Я говорю о закупке чемпионов за границей потому, что принципиально невозможно взять крайне ограниченный по численности контингент и количественно превратить его в ученых ... то есть, кончено же, в спортсменов. Не существует таких фантастических технологий обучения. Чем больше народу Вы охватите данным видом спорта, тем больше получите качественного сырья для будущих чемпионов. Чем больше качественного сырья, тем больше чемпионов, даже если выход в этой реакции очень невысокий. Бывают физкультурники без чемпионов, но не бывает чемпионов без физкультурников. Можете считать физкультурников отходами спорта высоких достижений, но безотходное производство в данном случае гарантирует Вам отсутствие достижений.

Давайте согласимся, что научных физкультурников-юниоров у нас готовят вполне успешно. Пусть не везде, пусть только в немногочисленных приличных вузах, но все-таки готовят. Сравним процесс превращения перспективного спортсмена-юниора в чемпиона и процесс получения настоящего ученого из перспективного студента. Ситуация в США во многом напоминает развитие успешной спортивной карьеры в популярном виде спорта. Платный спортивный клуб – платная учеба в университете, финансовая поддержка клубных/юниорских команд – условия для работы аспирантов/постдоков, профессиональный спорт – прилично оплачиваемые постоянные позиции. А крупных ученых вполне можно сравнивать с чемпионами, в том числе, и по объему вложенных в них средств.

Что есть вместо этого у нас? Бесплатное образование – бесплатные спортивные секции, бесплатная (но уже в другом смысле) аспирантура – мытарства спортсменов-энтузиастов, лишенных сколько-нибудь заметной финансовой поддержки, научная работа – возможность заменить в команде ушедшего из спорта предшественника и получить призрачный шанс когда-нибудь что-нибудь выиграть. В чем разница? В том, что наука в России – крайне непопулярный спорт. Формально, единственное (с точки зрения потребителя) преимущество российской системы заключается в бесплатности ее низшей ступени. На этом можно сильно сэкономить. Поэтому самый легкий и приятный путь, позволяющий вкусить самые сочные плоды обеих систем, это выжать все возможное из бесплатной секции и перебраться в сопоставимую по уровню западную клубную команду. С негарантированной, но вполне возможной перспективой дальнейшего роста. А что, некоторые так и делают.

У меня недостаточно высокая колокольня, чтобы с нее можно было охватить взглядом всю российскую науку. Я могу говорить только о тех ее кусочках, которые видел своими глазами или трогал своими руками. И получается, что она бывает очень разной. Скажу крамольную вещь. Главная беда нашей науки даже не в недостатке денег. Все еще хуже: наука практически полностью утратила ориентиры, в том числе и нравственные, уж извините за подобную пошлость. Существовавшая ранее система сгнила и частично обрушилась, и не возникло ничего, что смогло бы ее заменить. Всю систему ценностей российской науке сегодня заменяет слово «деньги». И всегда находятся люди, которые не стесняются заявлять о том, что их обделили, что им недодали, и что они достойны гораздо большего. Именно этим, собственно, и объясняются столь презираемые Вами стоны и вопли. А голоса тех, кто говорит о деле, а не о деньгах, всегда звучат намного тише. В конечном счете, в России сейчас фактически нет науки как востребованной жизнеспособной системы, решающей задачи, отличные от собственного выживания или обогащения.

Я вовсе не хочу сказать, что если российской науке отвалить много-много денег, то она сразу (или даже не сразу) начнет давать тех самых «чемпионов». Не начнет. Потому что денег потрачено уже немало, а толку нет. Непонятно, кому можно поручить распределение денег, даже если вдруг они найдутся. «Видным российским ученым»? Спасибо, уже попробовали. Чиновникам? Час от часу не легче. А кому? Может быть, западным экспертам? Или бывшим соотечественникам-невозвращенцам, как это сейчас предлагают? Так вот он, прямо у меня перед глазами, пример бывшего соотечественника. С рассуждениями про ликвидацию российской науки и выращивание чемпионов. Я честно скажу: я не знаю, что тут можно сделать. Описанная ситуация называется просто и доходчиво – глубокий системный кризис. Именно системный и именно кризис, а почему глубокий – и так понятно. Те механизмы, которые должны работать в нормальном здоровом научном сообществе и обеспечивать его эффективность, у нас фактически не работают, либо работают очень странным способом.

Когда Вы говорите про свою «главную идею», то забываете, как мне кажется, с какой стати эта идея вообще возникла. Попытайтесь сначала сформулировать, какую именно задачу Вы, решаете. Добавьте к этому критерии, по которым будете оценивать успешность решения задачи. И только потом генерируйте идеи, главные и не очень. Чем «сто студентов/профессоров с окладом в $5000» лучше, чем «десять тысяч с $50», помимо того, что Вам так больше нравится? Вы же, как я понимаю, собрались в ученые? А ученые, как я от кого-то слышал, иногда оперируют понятиями, отличными от «нравится – не нравится». Тем более, мы с Вами, кажется, не совсем в детском саду, и у нас вроде бы не ролевая игра в «ученых».

Немного о «позициях в списке вкладов». Разумеется, я говорил даже не о какой-то определенной области науки, а только о статьях по отдельной узкой теме, которые я собрал методом «чёса», то есть сплошного поиска. Этих статей получилось не так мало, потому я и решил заняться вычислением процентов. Не скажу насчет Швеции и Венгрии, но с Польшей все более или менее прозрачно. В интересующем меня направлении работало две польские группы, и я, отследив этот факт, собирал их статьи целенаправленно, что сильно исказило полученную статистику. Если же попытаться оценить найденные статьи по степени полезности, то картина выйдет несколько иная. Из десяти самых интересных для меня работ в США сделаны 3.5 (половинка взялась из совместной американско-канадской статьи), в Швеции и России/Украине – по две, в Австрии и Франции – по одной, да еще те самые канадцы со своей половинкой статьи. О чем это все говорит? Да ни о чем.

О статье про олимпиады («Х-р», № 21, стр. 4-5)

«Х-р» завел привычку искать на стороне экспертов по различным аспектам факультетской жизни. Надо полагать, по причине отсутствия таковых экспертов на нашем факультете. Само по себе это неплохо: часто бывает и интересно, и полезно узнать мнение свежего человека; плохо бывает тогда, когда человек либо оказывается не очень свежим, либо он вообще не является экспертом в обсуждаемом вопросе. В прошлый раз Б.В. рассуждал о ЕГЭ, в этот раз он въехал на страницы «Х-ра» на своем любимом белом коне – на олимпиадах.

Название начисто убивает весь пафос статьи. «Олимпийские игры для химиков»? Прекрасно. Теперь мы знаем, что олимпиады – это игры. Я всегда это подозревал. Поскольку это Олимпийские игры, то в них, по идее, должны участвовать ну самые-самые лучшие химики. Что такое «лучший спортсмен» – более или менее ясно. «Лучший бегун» – это тот, кто бегает быстрее всех. «Лучший прыгун» – тот, кто прыгает выше или дальше всех. А что такое «лучший химик»? Почему-то считается, что это тот, кто выигрывает олимпиады по химии. Где тут логика? Тот, кто выигрывает олимпиады, это «лучший олимпиадник», а «лучший химик» это что-то другое.

Согласно определению Б.В., олимпиадники – «это люди, которые умеют быстро думать». А я уточню: Жучка – собака, но не все собаки – Жучки. Люди, которые умеют быстро думать, действительно существуют. Но не все они добились больших успехов в олимпиадах, а некоторые, полагаю, вообще никогда не принимали участия в этих забавах (точнее, в этих играх). Так что вполне можно «выделять класс людей», умеющих «быстро думать», но включать в него надо именно тех, кто удовлетворяет этому признаку, а не тех, кто засветился на олимпиадах. Более того, «быстро» – это всего лишь быстро. И если «быстро» превращается в «поверхностно» или в «неправильно», то грош цена этой быстроте и ее обладателям.

Весьма спорными представляются заявления про «умение думать» и про «умение применять знания». Во-первых, я почему-то считал, что существует масса более достойных областей применения знания химии, чем решение олимпиадных задачек. Но складывается впечатление, что Б.В. придерживается иного мнения. Впрочем, откуда ему знать про другие области? Он реализовал себя исключительно в олимпиадной сфере, а его личный научный опыт трудно назвать хоть сколько-нибудь значимым (см., к примеру, все тот же www.scopus.com). Во-вторых, загиб про олимпиадников-аналитиков я считаю чрезмерным и абсолютно безосновательным. Чтобы не ходить далеко за примерами, вспомним бывшего редактора «Х-ра», считающего себя крутым олимпиадником. Редко приходится встречать настолько полную непригодность, прямо-таки органическую неприязнь человека к анализу информации. Последнее его выступление на околоисторические темы (продолжение травли коренного американца) наглядно демонстрирует базовый набор негативных качеств, часто встречающихся у участников олимпиадного движения: неумеренную категоричность суждений, очевидную поверхностность познаний, явную неспособность проанализировать даже имеющуюся скудную информацию, не говоря уже об отсутствии желания разобраться в обсуждаемом предмете.

Мысли Б.В. по поводу мотивов неприязни к олимпиадникам я бы назвал измышлениями. К тому же, измышлениями пристрастными. А как иначе? Разумеется, Б.В. – лицо заинтересованное, и любую критику в адрес его питомцев (а также любых других представителей вида Homo Olympiadicus) воспринимает как личное оскорбление. Это по-человечески понятно и вполне простительно. Но нежелание подняться над эмоциями и посмотреть на поднятую проблему со стороны, без классовых предрассудков, не делает ему чести. Правда, ближе к концу интервью у Б.В. прорезалось что-то, напоминающее объективность. Оба его ключевых тезиса, про «звездную болезнь» и про «к четвертому курсу выравниваются все», я поддерживаю практически полностью. С моей точки зрения, одной лишь «звездной болезни» вполне достаточно для формирования негативного отношения к олимпиадникам. Но Б.В., вероятно, считает болезнь нормой и искренне возмущается, когда кто-то придерживается противоположной точки зрения. Остается, однако, непонятно, как оба указанных выше тезиса согласуются со всеми предшествующими дифирамбами в адрес «умеющих думать».

Если смотреть на школьные олимпиады с вузовских позиций, то они, безусловно, могут дать (хотя и не всегда дают) участникам определенную фору. Эта фора имеет два существенных проявления. Первое – это отрывочные и поверхностные знания в самых разных областях химии, а иногда – и в смежных областях других наук. Это, кстати, очень сомнительное преимущество, которое легко может обернуться против самого олимпиадника. Второе – это стимул для самосовершенствования. Сюда относится развитие пресловутого «умения думать» (которое на практике встречается не так уж часто), умения анализировать информацию (опять же, довольно редкого) и совершенно правильно отмеченного Б.В. умения «распределять свое время». Наконец, олимпиадный «драйв» может закалить характер и научить концентрироваться на поставленной задаче. Однако участие в олимпиадах далеко не всегда способствует развитию всех этих в высшей степени положительных личных качеств. Мне кажется, что Б.В., вдохновленный успехами (не формально-олимпиадными, а чисто личностными) некоторых своих учеников, абсолютно необоснованно переносит это вдохновение на всех остальных. И это – огромная ошибка. Олимпиада, как я указал выше, это лишь один из стимулов, но никак не причина. И уж тем более – не метод получения сверхлюдей из любознательных школьников.

Ответ на заключительный вопрос производит крайне тягостное впечатление. Я еще могу понять, когда тот же Николай Ростовский на страницах «Х-ра» высказывается в том ключе, что олимпиады – это единственно достойное занятие, с которым «ничто не может сравниться» («Х-р», № 12, стр. 4). Вероятно, такого рода восторженным энтузиастам кажется, что они и через пятнадцать лет будут играть в олимпиады. Но теперь на тех же страницах обнаруживается уже не какой-нибудь студент, а вполне солидный мужчина, при усах и галстуке, и начинает безаппеляционно рассуждать про ржавение мозгов. Невольно возникает вопрос, а все ли в порядке с его собственным мозгом? Если, как он заявляет, олимпиады хороши как раз тем, что содержат элементы «моделирования научной деятельности», то люди, занимающиеся этой самой деятельностью профессионально, вроде бы должны быть вне подозрений. Иначе те же претензии («разучиваются думать оригинально») можно предъявить и воспеваемым Б.В. олимпиадникам, и ему самому. Впрочем, я уже намекал, что мнение Б.В. по поводу науки меня интересует гораздо меньше, чем его рассказы про работу со школьниками. Отметим только, что несмотря на интенсивное «встряхивание», нержавеющий мозг Б.В. пока не осчастливил Россию Нобелевской премией. Вероятно, и не осчастливит.

Все высказанные мною в адрес Б.В. гадости не надо рассматривать как проявление личной неприязни. Это всего лишь реакция (хочу надеяться, что не слишком асимметричная) на некоторые спорные и преувеличенные заявления. Я очень положительно отношусь к тому, что кто-то работает со школьниками, учит их «думать» и решать задачи. Если бы об этом еще и рассказывалось с приличествующей скромностью, без выпячивания собственной значительности, то я бы искренне восхищался подобными людьми. Но создание культа олимпиадничества, отождествление Homo Olympiadicus с Homo Olympicus, является, на мой взгляд, объективно вредной затеей, в значительной степени нивелирующей многие несомненные достоинства школьных предметных олимпиад.

Говоря об олимпиадах, пусть уже и студенческих, в качестве материала для анализа можно использовать высказывания самих участников этого действа («Х-р», № 21, стр. 6). «Нужно быть умным и немножко начитанным» – великолепная фраза! Я восхищен креативным потенциалом Дмитрия Болотина, родившего эту отточенную формулировку. Сам я уж точно не смог бы сказать лучше. Причем слово «немножко» возникло явно не случайно (повторяется четырьмя строчками ниже), то есть оно действительно передает обдуманную позицию участника олимпиад. Тому же участнику нынешняя олимпиада понравилась больше предыдущей, потому что «ручки никуда не скатывались». А вот Анастасия Ананян, напротив, сочла, что задания в этом году были слишком простыми и неинтересными. Думаю, что так оно и было, поскольку мне приходилось слышать о том, какие выводы были сделаны по итогам прошлогодней олимпиады. Вообще, мнение этой участницы кажется мне (возможно, напрасно) наиболее взвешенным и адекватным. Качество олимпиады она оценивает комплексно, и по качеству задач, и по уровню организации. Соревновательный аспект рассматривает как стимул для углубленного самостоятельного изучения химии. В отношении олимпиад как явления не высказывает нечеловеческих восторгов, не делает из них фетиш, а, напротив, проявляет осторожный оптимизм. И сама позиция, и манера ее изложения, – все это вызывает уважение. Зато можно лишь выразить соболезнования Антону Голышеву, который, вероятно, уже перепробовал все мыслимые способы избавления от факультетской скуки, кроме отчисления. Его позиция тоже вполне понятна. Раз уж никто не горит желанием признавать его невероятные достоинства, и преподаватели химфака не кружатся вокруг него, наперебой предлагая ему поработать у них в лаборатории, то можно пойти простым и проверенным путем: заделаться олимпиадником, а всех остальных объявить людьми второго сорта. Наука? Да кому она нужна, если есть олимпиады!

Владимиру

Спор об аспирантуре я с Вами веду не затем, чтобы переубедить Вас все бросить и переехать в Штаты, а чтобы лучше понять многие вещи, в том числе и самого себя. С нами-то уже все как раз понятно: мы уже оба выбрали свои пути и ими весьма довольны. Ваша позиция как раз-таки вызывает у меня уважение. Зато мне страшно не нравится, когда российские студенты, преподаватели или чиновники (начиная от «тапок» и кончая посланием президента) начинают жаловаться на отсталую науку, недостаток ее финансирования и прочие неискоренимые несчастья. К таким жалобщикам у меня иррациональная личная неприязнь, и им я хочу заявить: либо работайте больше и лучше, либо езжайте в США – только не нойте.

А еще мне действительно хочется помочь российским студентам сделать правильный выбор. Вот представьте, обращается к Вам студент химфака за советом: оставаться ли ему в российской аспирантуре или уезжать за рубеж. Сможете ли Вы немедленно дать однозначный ответ? Или отправите студента либо решать самостоятельно, либо спрашивать кого-нибудь другого? Я в подобных случаях стараюсь в доступной форме рассказать все известные мне доводы за и против каждого из вариантов, советую расспросить как можно больше людей, собрать максимум информации и принять решение самому. Надо будет отыскать время и выложить в блоге историю моего поступления, чтобы не пересказывать одно и то же каждый раз.

К сравнению аспирантов двух систем мы прибегаем от недостатка лучшего метода. А правильно, как я уже писал, сравнивать одного и того же студента, выбравшего российскую и американскую аспирантуру. Но жизнь не компьютерная игра, где можно сохраниться, сыграть один вариант, а потом загрузиться и сыграть следующий. В жизни приходится сразу выбирать что-то одно. И вот если мы мысленно представим перспективы некоего студента, выбравшего американскую аспирантуру, то имеем три исхода: 1) в ней оказалось лучше, чем в российской (давайте считать, что мы понимаем, что есть лучше, а что хуже); 2) оба случая оказались одинаково хорошими; 3) в российской аспирантуре этому студенту было бы лучше. Вот лично мне однозначно подходит первый вариант. Уж про себя я однозначно могу сказать, что мне лучше, а что хуже. И на мой субъективнейший взгляд, какими бы разными ни были люди, 90% подпадут под первый пункт, 10% под второй, под третий – статистически ничтожное количество. Вот и Вы, разве бы Вы не опубликовали 14 статей в американской аспирантуре? Что бы Вам могло помешать? Чем бы Ваша жизнь могла быть хуже в США, чем в России? А вот лучше было бы в том же материальном плане. Да, аспирантура в США имеет одно преимущество – тут у всех больше денег, чем в России: от уборщиков до профессоров. Все остальные преимущества – следствия, прямые и косвенные, финансового благополучия. Потому и уровень науки выше. Так что в США имеет смысл ехать, чтобы хотя бы не думать о приработках, а наука – уж как получится. В России же денег не будет, а вероятность успешной научной карьеры по крайней мере не выше.

Кстати, 30 млн долларов так Вас ужаснувшие, не такие уж больше деньги. Научный годовой бюджет университета Питтсбурга $500 млн, в РФ – $4.5 млрд (кажется). Путем высоких зарплат идут страны Ближнего Востока и всякие Гонконги-Сингапуры. Моя главная идея – лучше иметь сто студентов/профессоров с окладом в $5000, чем десять тысяч с $50. Кого будем растить: чемпионов или толпы физкультурников?

К современной российской науке у меня особой неприязни нет. Скорее равнодушие. Такое же как к польской или бангладешской науке. Мне не нравится, что она такая маленькая и незаметная. Будет заметнее, может и другое мнение сформируется. По своему текущему проекту я ни одной статьи из России не читал, «Химператор» ничего о науке не пишет, мои российские знакомые тоже о научных успехах молчат. Изредка проскальзывают статьи из России или Украины в JOC и OL, но чаще всего это стандартная гетероциклическая химия. Российские профессора семинаров в Питтсбурге не читают. Откуда же мне знать российскую науку? Я и Питере с ней не часто сталкивался. А как там обстоят дела в теоретической физике я не берусь судить. Тех же отечественных Нобелевских лауреатов я знаю только по именам из-за Нобеля, а вот их работы не могу сформулировать, не то что представить их место и значение в развитии физики.

Некоторые позиции в Вашем список вкладов стран меня удивили. С США и Россией как раз-таки все в пределах нормы, а вот уровень Польши, Швеции или Венгрии в этой узкой области явно не распространяется на всю науку. Знаете, если бы я закончил вуз в 1970-е в СССР, то я бы пошел в советскую аспирантуру, а на американскую даже не посмотрел бы.

Но статьи и цитирования действительно несколько неудачный параметр для сравнения, так что не будем из-за них ссориться. Вот мне рассказывали анекдот про индийского постдока, у которого после аспирантуры 20 статей было, а как пришел постдоком, так не знал, как колонку делать. С другой стороны, если посмотреть CV американских профессоров-органиков в известных университетах, то окажется, что у них к моменту становления Assistant Professor''ами было в среднем от 7 до 15 статей безо всяких Nature/Science. Так что меня сейчас мой список публикаций не очень беспокоит. Важнее найти хорошее место постдока. Половина аспирантуры пройдена – пора искать, куда двигаться дальше.

Андрею Соловьеву

«Начну с того...»
Четырнадцать (или сколько их там) статей – это не за время аспирантуры, а к моменту ее окончания (что, очевидно, не одно и то же). Как Вы, вероятно, догадываетесь, я скатился до такого рода аргументов вовсе не из желания выпятить свои невеликие достижения. Пока Вы старались подкрепить свою позицию какими-то доводами (пусть даже и сугубо субъективными), я реагировал в основном на эти доводы, либо соглашаясь с ними, либо пытаясь их опровергнуть. Однако в прошлый раз Вы, опираясь, по-видимому, на иррациональную личную неприязнь к отечественной науке, потребовали сотворить с ней нечто «рискованное», утверждая при этом, что ее совсем-совсем не жалко. Если бы Вы говорили только об органической химии, я бы лишь пожал плечами: Вам виднее. Но когда Вы говорите о борьбе со всей российской наукой вообще, Вам, вероятно, стоило бы не упускать из виду тот факт, что Ваш покорный слуга причисляет себя как раз к той сфере, которую Вы предлагаете истребить с особым пристрастием.

Если представитель лучшей аспирантуры обитаемой Вселенной (да еще и не самый последний, а претендующий на лавры лучшего аспиранта своего учебного заведения) не может гарантировать, что по окончании аспирантуры будет хотя бы по формальным показателям решительно превосходить достаточно средний и ни по каким меркам не выдающийся продукт (он же – отход) аспирантуры российской, то любые утверждения об уникальных достоинствах заокеанской аспирантуры становятся заведомо ложными. Увы, в отношении нас с Вами Ваша красивая теория, похоже, неверна. Тезисы, которые Вы отстаиваете, озвучивались многократно, в том числе и теми, кто имеет значительно больше личных оснований для построения подобного мировоззрения. И также многократно их оппоненты озвучивали свои возражения и контраргументы. В этом споре нет и никогда не будет объективности. В том числе и потому, что когда такие споры ведутся на достаточно высоком уровне, каждая из сторон часто имеет не слишком афишируемый корыстный интерес в победе своей точки зрения. Отсюда вытекает и политизированность используемой аргументации, и нешуточный накал страстей, словно бы лишающий обе стороны способности видеть очевидные вещи. Я полагаю, что нам с Вами совершенно не обязательно впадать в подобные крайности.

«... из чистого любопытства сверить наши достижения»
Я, в принципе, не возражаю против того, чтобы помериться пиписьками. Но острой необходимости в том не вижу, равно как не имею нужды в разного рода «дополнительных моральных стимулах». У меня вообще несколько иные «моральные стимулы». И научную работу я не рассматриваю как спорт.

«... принимать во внимание соотношение экспериментальной и теоретической работы»
Ну, экспериментаторы, как и теоретики, – они все разные. Буквально на днях ознакомился с творчеством одного экспериментатора, research associate, экс-рэйщика по специальности. У него за десять лет после получения B.Sc. – 130 статей. При этом он еще и большой активист-общественник, и разных хобби у него целая куча. Так что не будем думать, что поголовно у всех экспериментаторов статьи обязательно нажиты непосильным трудом. Есть и такие, у которых статьи получаются путем нажатия нескольких кнопок на приборе. По теоретикам я не специалист, но, полагаю, то же самое можно сказать и про некоторых из них (разве что кнопку они какую-то другую нажимают).

«...приходилось удивляться неожиданной тяге к науке у химфаковских троешников»
Был очень доволен, когда прочитал у Вас про троечников за границей. Это – свидетельство очевидца, подтверждающее мой тезис о том, что уезжают не только «лучшие». Мелочь, а приятно.

«Рецепт прост: взять сто студентов химфака...»
Думаю, это неверно. Во-первых, я бы не сказал, что на нашем факультете нет ни одного человека уровня выше «крепкого середняка». Во-вторых, чисто денежными методами Вы вряд ли сможете сделать из среднестатистического студента ученого и преподавателя приличной квалификации (или Вы хотите сказать, что все невероятные преимущества американской аспирантуры сводятся исключительно к более высокому заработку?). В-третьих: сколько Вы собираетесь платить тем «крепким середнякам», которые будут пестовать этих Ваших, которые из грязи в князи? Или для обучения подрастающего поколения Вы сразу пригласите лучших зарубежных педагогов? Кстати, оценим высоту полета Вашей фантазии: сто студентов (сферических, в научном и материально-техническом вакууме), шестьдесят тысяч долларов в год, пять (десять?) лет. Сколько это получится? У меня вышло 30000000 долларов. Если Вы снизойдете до того, чтобы закупить хотя бы по одному приличному прибору на каждые пять человек, то это уже будут несколько более солидные цифры. А если Вы вспомните еще и о том, что Вашим будущим «крепким середнякам» очень быстро понадобятся «негры» и обслуга, что им нужна подписка на научные журналы и прочие интересные вещи, что надо еще что-то приплачивать тем экспертам, которые будут оценивать деятельность подопытных, то на это уже не хватит никаких денег, ни у РФФИ, ни у NSF. Предложенная Вами как-бы-западная модель таковой является лишь на первый взгляд, поскольку безнадежно проигрывает сермяжной российской действительности по критерию costeffectiveness. Есть и куда более захватывающие способы угрохать кучу денег без сколько-нибудь значимого результата. Как Вы сами сказали, «вкладывать деньги без отдачи в не пойми кого действительно глупо». Это как раз тот самый случай: отдача несопоставима с вложениями.

«Надо будет собраться и почитать что-нибудь сверх Википедии»
Для начала вполне достаточно и Википедии. «Следующее поколение» как раз подготовило прекрасную смену. Посмотрите на списки Нобелевских лауреатов из нашей страны. Павлов и Мечников (оба – 1840-х годов рождения) стажировались за границей (Мечников потом уехал насовсем), но после них по медицине и физиологии наши не получили ничего. Дальше идут родившиеся в 1890-х: Тамм, Капица, Семенов. С Капицей все понятно. Тамм учился в Эдинбурге, но в конечном итоге окончил все-таки МГУ. Тамм – это ФИАН; Вавилову и Тамму наследовали Черенков, Франк, Басов, Прохоров и Гинзбург. Что, пять Нобелевских лауреатов – это мало? А вот Семенов, единственный лауреат-химик, это ученик Иоффе, который, в свою очередь, учился у Рентгена. Вот оно – «следующее поколение» и его «смена».

«... не считал, но интуитивно чувствую»
Не знаю, насколько верно Вы «интуитивно чувствуете». По своему прошлому опыту могу сказать, что есть темы, по которым нет ни одной стоящей статьи российских коллег. А есть темы, по которым наши соотечественники чуть ли не в первых рядах. Мне всякое доводилось видеть. По той теме, которая у меня сейчас в разработке, могу привести следующие результаты (только по статьям, вышедшим после 1991 года, и только по англоязычным изданиям):

США – 17.3%
Польша – 13.2%
Швеция – 6.1%
Германия и Венгрия – по 5.9%
Франция, Индия и Япония – по 5.3%
Китай – 4.6%
Австрия – 4.2%
Испания – 3.9%
Россия – 3.7%
Канада, Южная Корея и Израиль – по 2.6%
Украина – 2.4%
Бразилия, Швейцария, Индонезия, Австралия и Сингапур – по 1.3%
Великобритания, Греция, Новая Зеландия, Таиланд – менее 1%

Итак, Россия со своими 3.7% занимает 12-ое место. Как ни смешно, и процент, и занятое место удивительно хорошо совпадают с имеющимися данными о состоянии российской науки в целом. Кстати, в приведенной выше статистике обращает на себя внимание весьма низкий вклад некоторых стран, заслуженно гордящихся своей наукой. В рассматриваемом частном случае постулируемый Вами колоссальный отрыв США от всего остального мира отнюдь не кажется мне колоссальным. Могу также отметить, что если внимательно изучить ссылки на более ранние работы, то СССР, вероятно, войдет в пятерку лидеров, а по состоянию на середину 1970-х годов может претендовать и на место в тройке.