Считаем деньги с разными целями - да, возможно. Как Вы уже подчеркнули, у Вас как таковой цели нет, а нашей было - попытаться в ситуацию вмешаться, изменить положение вещей. И поверьте, пиар меня не интересовал - польза мне с него какая? Я более того скажу, сейчас он мне мешает - некие лица нетрадиционной сексуальной ориентации строят мне козни при поступлении в аспирантуру, впрочем это лично мои, конечно, проблемы, которые я надеюсь, мне удастся решить.

О малочувствительности. Я думаю, ваш посыл позволяет теперь сказать о том, что мной двигала не боязнь комментариев? А малочувствительность - это вовсе не плохое качество. Не критикуют тех, кто ничего не делает. Излишняя эмоциональность может помешать делу.

О воспитании. Мне кажется, что у вас противоречие. Связанное с превратным пониманием слова "чиновник". Я могу быть не прав - но я имел в виду и декана тоже. В его власти воздействия как на систему взаимоотношений, так и на кадровый вопрос, здесь нет противоречия с университетскими свободами. И все-таки я считаю, что всю организационную деятельность перекладывать на плечи преподавателей неправильно, а как же развитие студентов? Опять же я уверен - не маленькие, могут сами - как и во всем мире.

О политике. К сожалению, да, я воспринимаю политику как управление, хотя это действительно не одно и то же. Завоевать доверие масс и эффективно ими руководить не одно и то же. Но позвольте мне, Владимир, еще хотя бы чуть-чуть оставаться наивным в этом вопросе. Я к слову не предлагаю переделывать химиков в управленцев. Но стоит хотя бы давать им такой шанс. Это конечно можно представить и конвейером, но на самом деле, как вы правильно подметили - это поиск редких случаев, когда совпадает и талант, и желание.

Про инвестиции в "дух". Вы считаете, что существование факультета только и поддерживается, что духом (Святым). И тем не менее, не стоит недооценивать глубину корней этого духа, вспомнив о среднем возрасте. Все-таки нужно понимать, что удары от нашего бездействия догонят нас только через некоторое время. К слову в моей терминологии нет ничего особенного, это вообще можно называть "лояльностью". Мне кажется, сложно спорить с тем, что гораздо проще будет, когда каждый выпускник ощущает привязанность к месту обучения. У вас может быть неидеально, но он это место любит. У меня в этом вопросе есть прекрасный пример - моя школа. Вроде бы далеко не самое престижное продолжение карьеры, но у нас основной преподавательский состав - мужчины (не дедушки, должен заметить).

К слову об СССР - я не делаю из него культа, и вам не советую. Но ощущения подсказывают: тот дух, на котором держится факультет сейчас как вы говорите, был заложен именно тогда; тогда появились и были действительно феерическими Дни Химика, была и стенгазета, и спортом занимались не в пример сегодняшней ситуации - в общем поучиться есть чему. Подчеркиваю - не копировать, а учиться.

О деньгах совета. Они ждут, лежат еще пока нерастраченные, поэтому и отчета не было. Хотя возможно вы правы - к новому году стоит опубликовать хотя бы то, что израсходовали. Причем за них я могу отчитаться до копейки. И эти цифры не будут взяты с неба.

Спасибо за то, что признали хотя бы мою энергию. Но должен заметить, что ваши претензии тоже в некотором роде мне лестны. Вы ждете, что в условиях жесткой конфронтации с профсоюзной организацией, вновь создаваемая структура должна начиная без финансирования стать доминирующей, развив меланхоличную до этого массу до состояния заинтересованности и соучастности в общественной деятельности? Я был бы рад играть с профсоюзом по одним правилам, но они пока не торопятся, а завуалировать выборы задачи не стояло - всем старостам в ноябре было сообщено, более того, надеясь на активизацию (хоть какую-ту) я провел поправку об отмене сбора подписей. Тогда я был сам немного в отчаянии, сейчас я более чем уверен, что сбор подписей пошел бы Диме на пользу.

Разговор о стратегическом развитии давайте оставим на попозже. Есть у меня кое-какие мысли, хотя в прочем я осознаю, что пока это вопрос не моей "весовой категории" - не по рангу еще.

Андрею, но не Соловьеву

Рад, что после долгого перерыва Вы почтили своим явным присутствием Вами же порожденную Гостевую. Приветствую Вас на правах старожила и завсегдатая.

«Вы как-то непоследовательны...»
Возможно. Но мы «считаем деньги в чужом кармане» с разными целями. Вы делаете это для того, чтобы в очередной раз сделать себе пиар, оплевав конкурирующую организацию. Я это делаю из чисто исследовательского интереса. Причем я, в меру своего невеликого умения, деньги именно считаю, а Вы только размахиваете откуда-то позаимствованной бумажкой.

«...он выложен в моем дневнике вовсе не потому...»
Вы вообще малочувствительны к нелестным для Вас комментариям, уж я-то это хорошо знаю.

«...заведение (сиречь администрация как ответственная за процесс) должно вкладывать в обучающихся и другие нематериальные ценности...»
Согласен с Вами, но лишь отчасти. Потому что администрация на такое неспособна. И никогда не будет способна. Как Вы представляете себе любовь, насаждаемую чиновником? Вот и я примерно так же себе ее представляю.

Высшее образование (как и любое другое, впрочем) обязательно предполагает не только передачу знаний, но и воспитание. Это аксиома. Упомянутые Вами ценности должны передаваться студентам от преподавателей, должны развиваться в результате восприятия существующей системы взаимоотношений, стимулироваться постановкой процесса обучения. На решение этой задачи, в частности, и должны работать традиционные университетские свободы. Я даже не спорю с тем, что введение элементов так называемого самоуправления тоже может внести свой положительный вклад, приучая студентов к ответственности и самостоятельности, давая им возможность приобрести опыт взаимодействия не только со своими товарищами, но и с «инстанциями». Это не самое важное и не самое действенное средство достижения описываемых Вами целей, но оно вполне может быть использовано, особенно в сочетании с другими средствами.

«Если не привлекать талантливых и умных ребят к политике, к управлению другими...»
Ум и талант редко бывают универсальными и всеобъемлющими. Втянув талантливого химика в административную деятельность, Вы с большой вероятностью потеряете хорошего ученого, получив посредственного управленца. И Вы совершенно напрасно валите в одну кучу политику и управление. Это очень разные вещи, и для них нужны очень разные люди. Кстати, Вы неверно цитируете Монталамбера. Vous avez beau ne pas vous occuper de politique... Где Вы тут нашли «если»? Более точный перевод этой цитаты, насколько я могу судить, встречается в таком виде: «Вы можете не заниматься политикой, все равно политика занимается вами». Смысл, как видите, несколько иной.

«В рамках же отдельно взятого факультета создание духа ... это просто повышение эффективности других инвестиций...»
О каких инвестициях Вы говорите? Что это за странная терминология? Неужели Вы до сих пор не поняли, что существование химического факультета в его нынешнем виде вообще нельзя объяснить никакими рациональными причинами? И не последнюю роль в этом играет тот самый дух, о создании которого Вы пытаетесь рассуждать. На самом деле, этот дух существует с таких отдаленных времен, что я даже не решаюсь в них заглядывать. Так что в этом вопросе как-то обошлись без Вас и Вашей загадочной инвестиционной стратегии. Придется Вам подыскать себе какое-нибудь другое занятие.

«...равняться нужно в первую очередь не на выстраиваемую сейчас по непонятным принципам вертикаль, а на успехи молодежной политики СССР»
А вот на них я бы равняться не стал. Хотя бы потому, что нетрудно вспомнить, к какому финалу эти «успехи» привели. Если заглянуть чуть дальше, то можно заметить, что советская молодежная политика в ее конкретной, всем нам известной реализации довольно плохо согласуется с теми либеральными идеалами, которые Вы время от времени провозглашаете. Если посмотреть с чисто организационной точки зрения, то выяснится, что эта самая молодежная политика была выстроена в значительной степени «сверху», а потому попытки имитировать некоторые ее элементы на низовом уровне будут заведомо обречены на провал, если отсутствуют все остальные составные части. Опираясь на собственный опыт, попробуйте только представить себе, насколько успешной может стать попытка воссоздать комсомольскую организацию факультета в отрыве от всего остального ВЛКСМ. Наконец, приходится признать, что наиболее результативной обсуждаемая политика была в известный Вам исторический период, повторения которого, насколько я понимаю, Вы не желаете.

«...ушло порядка 800 тысяч (в одном из номеров мы публиковали смету...)»
Ну, опубликовали Вы эту смету. А чем Ваш студсовет отличается от нехорошего профсоюза в лучшую сторону? Может быть, Вы с цифрами в руках рассказали тем самым студентам, от имени которых якобы выступаете, о том, как и на что кристально честный студсовет тратит деньги? Не было такого. Вот в этом-то и проблема. Вы декларируете приверженность неким нематериальным университетским-гражданским-государственным ценностям. Но это на словах. А на деле Вы культивируете все ту же официально одобренную ... э-э-э ... суверенную демократию. И это у Вас во всем. Вот, к примеру, Дима Гордейчук. Очень милый мальчик, слова не скажу дурного. В Х-ре № 23 было объявлено, что он стал «новым председателем Студсовета факультета». Таковым, как известно, можно стать только «на основе всеобщего равного и прямого избирательного права». Мои вопросы: когда и где проводились выборы, сколько студентов в них участвовало, сколько проголосовало за упомянутого кандидата? И если Вы дадите самому себе честный ответ на эти вопросы, то увидите «операцию Преемник» в миниатюре. Это, что ли, Ваши нематериальные ценности? Про то, как Вы избирали себя самого, я даже говорить не буду.

И не стану утверждать, что я против «вертикали», что я весь из себя оппозиционер и правозащитник. Просто грань между повышением управляемости (как основной задачей «вертикали») и соблюдением демократических принципов на деле оказывается довольно тонкой. Пара неверных шагов – и система управления превращается в бессмысленную и беспощадную административную мясорубку, а нормальные механизмы реализации гражданских прав вырождаются в фикцию. Один из признаков такой ситуации это интеграция (де-факто, разумеется, а не де-юре) номинально не-административных элементов в «вертикаль». И Вы будете утверждать, что этого «бояться бесполезно» только потому, что это «везде есть»?

«Теперь давайте в вопросе о форме останемся непредвзяты»
Давайте. И будем помнить, что не я это предложил. Вы критикуете администрацию, выделяя два ключевых аспекта: системный и кадровый. Это в целом правильно. Если есть эффективная система, то нужны не энтузиасты (которых днем с огнем), а исполнители. Если эффективной системы нет, то нужны именно энтузиасты, которых опять-таки днем с огнем. И вывод, как мне кажется, абсолютно очевиден: раз энтузиастов слишком мало, то нужна именно эффективная система и ничто иное.

Теперь посмотрим, как действовали Вы. Прежде всего, Вы постулировали способ построения такой системы, почему-то взяв за образец прочно интегрированные в «вертикаль» структуры. Уровень их эффективности всем прекрасно известен и не нуждается ни в каких комментариях. Ваши высказывания вроде «...студенты должны "само"-управляться... так же как и "взрослые", у которых есть Ученый совет...» я воспринимаю либо как не вполне уместные шутки, либо как запредельную наивность. Ваш формалистичный подход был бы еще уместен для чиновника, но никак не для представителя студенчества, который искренне хочет помочь своим товарищам. Поставив задачу таким образом, Вы фактически попытались создать еще одного прикормленного администрацией «мутагенного монстра», хотя в этом и не слишком преуспели. А когда Ваш полудохлый монстр попытался показать зубки, ему ласково погрозили пальчиком и пообещали поставить в угол. Неужели к этому Вы стремились?

На факультете Вы оставили после себя некую бледную рахитичную сущность, которая настолько пассивна и беспомощна, что даже сам факт ее наличия далеко не очевиден. Следы ее жизнедеятельности приходится искать под микроскопом, и они не всегда радуют глаз. Так называемые студенческие самоуправленцы не способны, по-моему, управлять даже сами собой. Они аморфны и конформны. Они вопиюще безграмотны и некомпетентны. Они безответственны и безответны. Несмотря на спорадическое бурление фекальных масс, сопровождавшее Ваше пребывание на посту председателя факультетского студсовета, я вынужден констатировать, что без Вас и вовсе развалились все те ущербные конструкции, которые Вы нагородили. Вы создали Х-р. Где он теперь и на что он похож? Вы создали студсовет. Во что он выродился? Причем если студсовет был, по моему мнению, нежизнеспособен изначально, то уж газета-то могла бы продержаться подольше и выглядеть существенно лучше. Продемонстрировав изрядную настырность и очевидную неразборчивость в средствах, Вы создали «под себя» никем реально не востребованное ССУ. Но неизбежный результат этой бурной деятельности не замедлил обнаружиться, как только иссяк источник энергии, подпитывавший Вашу химеру.

«Суть этой статьи – фантазии... Проблема в том, что пофантазировать я тоже могу...»
Да не в этом проблема. А в том, что эти самые «фантазии» даже при наличии необходимых ресурсов не решают ключевых, стратегических проблем факультета. О действительно серьезных проблемах даже не сказано практически ничего. То ли их существование не хотят признавать, то ли просто не могут внятно сформулировать. И в результате мы опять видим столь любимый Вами подход: совершенно неважно, какую задачу мы пытаемся решать, но обязательно должны быть цветы и шампанское. И чтобы музыка играла...

«Настоящей же головоломкой я представляю как раз задачу "Как заработать факультету на светлое будущее"...»
Тоже мне, нашли головоломку. Вариантов – море. И при желании реализовывать их можно оптом и в розницу. Головоломка в другом: а что такое «светлое будущее»? А то некоторые наивно полагают, что когда много денег и евроремонт в сортире, то это и есть светлое будущее. Но ведь это далеко не так. У Вас совершенно правильная постановка вопроса: «заработать на». То есть, деньги – это лишь средство для построения некоего будущего. Причем не единственное средство, потому что «светлое будущее» не лежит в магазине на полке, и его нельзя просто купить.

«Так что пока все вокруг говорят об этой реформе...»
Пусть себе говорят. Но Вам не советую этим увлекаться. А то, помнится, Вы увлеченно рассуждали о ликвидации кафедр и о скором и неизбежном переходе на бакалавриат, навязчиво демонстрируя свою приближенность к информированным кругам. Если подзабыли о таком эпизоде своей биографии, могу дать ссылочку для освежения памяти: перечитаете, подумаете, сделаете выводы на будущее. И не забывайте о том, что административная реформа – это не изменение принципов функционирования администрации. Это повышение эффективности применения этих принципов.

Владимир,
Вы как-то непоследовательны, то обвиняете одних в излишней страсти к не своим средствам, то начинаете считать эти же деньги в чужом кармане - непорядок.

Что касается меня и указанного здесь манифеста, названного так, кстати, скорее в шутку, то он выложен в моем дневнике вовсе не потому, что я де боюсь едких комментариев. Я, кажется, в подобной боязни ранее замечен не был.

Я, конечно, страдаю неким идеализмом в представлениях, стоит признать. Но тем не менее я считаю, что помимо вещей научно-образовательных учебное заведение (сиречь администрация как ответственная за процесс) должно вкладывать в обучающихся и другие нематериальные ценности - любовь или, хотите, привязанность к месту обучения, ну а если смотреть глобальнее и еще более идеалистично то и гражданские ценности - пусть на университетском, "микро" уровне, но именно из этого вырастает уровень государственный. Причем он вырастает независимо ни от чего, но и из того, что имеем. И здесь я считаю, что равняться нужно в первую очередь не на выстраиваемую сейчас по непонятным принципам вертикаль, а на успехи молодежной политики СССР. Так что боятся этой вертикали бесполезно - почему если раньше она была, и везде она есть, почему у нас её быть не должно? Если не привлекать талантливых и умных ребят к политике, к управлению другими, то заниматься этим будут остальные, т.е. глупые и бездарные, и в перспективе мы будем иметь, то что имеем, потому что давно сказано "Если не заниматься политикой, политика займется вами". В рамках же отдельно взятого факультета создание духа (социума) учебного заведения - это просто повышение эффективности других инвестиций в образование. В америку поедет меньше людей и больше будет возвращаться, если им здесь нравилось, если их с момента выпуска снова и снова будет сюда тянуть.

Теперь давайте в вопросе о форме останемся непредвзяты. Администрация может сама заниматься всеми "молодежными" делами, но как показывает практика либо она делает это неэффективно, либо это основано на энтузиазме отдельных стареющих (устаревающих) или теряющих интерес людях. Поэтому студенты должны "само"-управляться, все-таки уже не школьники - люди почти взрослые, в большинстве собой совершеннолетние. Как? Полагаю так же как и "взрослые", у которых есть Ученый совет (Государственная дума), администрация (министерства) и декан (премьер или президент). На этих принципах создавался и студенческий совет - собрание старост; плюс к нему выборный декан - председатель - и его администрация - комитеты. Как мы можем наблюдать, мутагенный монстр - профсоюз - выполнявший эти функции до этого уже дал трещину и скоро саморазрушится окончательно.

К слову о том, что было до появления студсоветов. Речь пойдет, конечно, о деньгах, раз мы уже разобрались и с логикой существования, и с формой. Суть не в том, что появившись, студсоветы начали вдруг требовать тратить на студентов деньги (и будет де счастье). Администрация и до этого тратила на этих самых студентов (имеется в виду развлечения) огромные деньги - посчитайте сколько приходится на весь университет, если на не самый многочисленный химфак в годы раздачи бабла по факультетам, ушло порядка 800 тысяч (в одном из номеров мы публиковали смету, по которой потом Калинин писал объяснительную). Вот они - "стеклянные двери".

Конечно, повторюсь, я на многие вещи смотрю идеалистически, но по крайней мере я попытался приблизиться к этому идеалу, сделать что-то полезное и нужное, то чего у нас самих на младших курсах не было. Что-то удалось, что-то не получилось, но было хорошо по задумке. В этом плане не нужно представлять меня карьеристом – я гораздо больше горжусь тем, что был председателем именно на факультете, потому именно там мне удалось сделать больше, быть полезнее.

Что касается статьи про Обитаемый остров, то здесь я с Вами, Владимир, всё же должен в некоторой степени согласиться. Я уже высказывался по этому поводу, но повторюсь, она мне не то что не нравится - очень даже нравится - но я не разделяю всеобщего энтузиазма, который охватил большинство прочитавших её. Суть этой статьи - фантазии на тему, каким я хотел бы видеть факультет. Проблема в том, что пофантазировать я тоже могу, но все эти фантазии не подкреплены, к сожалению деньгами. Настоящей же головоломкой я представляю как раз задачу "Как заработать факультету на светлое будущее", но пока я ни одного здравого предложения не слышал. Скорее наоборот, наиболее популярно наиболее же простое решение - сократив набор, повысить конкурентоспособность, но это в плане финансов, к сожалению, только отдаляет нас. Впрочем, я думаю, рецепты есть, другое дело что не все их наверняка примут. С другой стороны сейчас уже известно, что помощником (советником) И.А.Дементьева - главы университетского департамента по Петергофу - стал Сергей Павлович Туник. Так что пока все вокруг говорят об этой реформе имени департаментов, и о том, что "власть переменилась". Чем это всё закончится и страшно, и интересно, у каждого в своих пропорциях.

Андрею Соловьеву

«Многие американские профессора после многолетней научно-преподавательской работы становятся миллионерами...»
Именно так: после многолетней работы. А Вы, вроде бы, собирались «быстро и легко» заделаться миллионером, а уже потом подумать о науке. Подозреваю, что с поиском таких примеров из жизни у Вас могут возникнуть определенные сложности.

«Для меня очевидно, что изменение страны проживания, социального статуса, знакомство с новыми людьми и книгами гораздо больше повлияли на мои нынешние взгляды и цели»
Это верно. Но не кажется ли Вам, что с появлением одного-двух миллионов усталых енотов начнут интенсивно работать все Вами же перечисленные факторы, кроме, возможно, изменения страны проживания?

«Я не могу быть счастлив без четкого плана»
Вот поэтому я все и ждал, когда же Вы начнете делиться планами того, как Вы будете становиться ученым. А Вы рассказывали исключительно о том, как будете становиться богатым профессором. Что, согласитесь, не совсем одно и то же.

«Я не верю в существование проблем, которые должны быть решены в течение суток»
Ну, таких, чтобы прямо «должны быть», конечно, немного. Но я исхожу из того, что нецелесообразно обрекать студента или аспиранта (особенно – толкового и работящего) на суточный простой из-за пустяковой проблемы, которая могла бы быть решена за десять минут. И мне известны люди, которые систематически занимались решением чужих проблем в режиме реального времени, в том числе – и «в 4 часа ночи в воскресенье». Такой подход мне как-то больше импонирует, чем это Ваше «подождет проблема».

«Я в свое время задумывался о средствах потраченных на не работавший турникет при входе»
Турникет – вполне нормальная затея, причем родившаяся отнюдь не на химфаке. Те коварные замыслы, которые приписывались инициаторам его установки, не кажутся мне такими уж коварными. Однако кое-кого турникет больше устраивает в неработающем виде. И результат получается качественно такой же, как с пресловутыми дверьми: факультет за немалые деньги приобрел весьма сомнительное с эстетической точки зрения и совершенно нефункциональное украшение.

Какое применение денег можно было бы назвать «самым лучшим»? Таких вариантов может быть много, в зависимости от того, как расставлены приоритеты. Мне непонятно другое: как именно должны быть расставлены эти самые приоритеты, чтобы в результате началась дверная эпопея.

«Поднять на борьбу ССовцев?»
Да, это смешная шутка. Даже не знаю, что смешнее: это, или же «стать деканом самому».

«Или Вы собираетесь запросить ... , поднять ... , написать ... ?»
Устроить шум и бурное разбирательство – не проблема. Особенно, если терять уже нечего. Но что это даст? Раскачивание лодки приведет лишь к тому, что появятся новые проблемы, которые будут решаться за счет факультета и работающих на нем людей. Проблема не в дверях, а в головах.

Поэтому сами стеклянные двери, безусловно, непобедимы. И бороться с ними уже бессмысленно, потому что деньги все равно освоены. И раз уж они есть, то пусть будут. Не стану я ночами подкрадываться к ним с молотком в руках. Хуже другое: двери – это еще не конец. Это индикатор образа мышления. И если в сугубо второстепенной области наблюдаются такие впечатляющие достижения, то что может случиться, когда будут затронуты действительно важные вопросы, такие, от которых реально будет зависеть будущее нашего факультета? А они неизбежно будут затронуты, и уже скоро. Может быть, судьбоносные решения уже приняты, просто мне об этом знать не положено.

Мораль тут можно предложить такую. Легко быть честным и принципиальным, критикуя других. Едва ли кто-то скажет, что заниматься национальным видом спорта – попилом – это очень хорошо и очень достойно. Но беда в том, что как только у высоконравственных критиков появляется возможность поучаствовать в аналогичных мероприятиях, многие из них как-то вдруг забывают о своих незыблемых принципах и увлеченно занимаются «освоением средств». Объяснения при этом выдвигаются самые разные – от «а что тут такого? все так делают!» до «а я и не пилю бабло, я типа наукой занимаюсь». С моей же точки зрения, не все возможные способы добывания денег даже в пределах научно-образовательной сферы являются приемлемыми. И раз уж я взялся рассуждать на такие темы, то обязан помнить об этом постоянно.

«Меняйте географические координаты своего тела...»
Спасибо, на кладбище я перебраться еще успею. Насчет бегства, конечно, можно подумать, но вот смирение – это не наш метод. Я недостаточно толерантен и слишком злопамятен, чтобы помимо всяких прочих нехарактерных для меня положительных качеств проявлять еще и смирение.

Владимиру

Простите, если взятая мной в нашей переписке пауза оказалась слишком долгой. И дело не только в моей занятости другими вещами (научными и ненаучными), но и в специфике поднятых вопросов. Мы добрались до таких материй, где простые и неоспоримые ответы отсутствуют.

Вот, к примеру, Вы предполагаете, что состояние в миллион долларов и возможность заработать второй сделают меня другим человеком. Во-первых, я и сказал, что мне миллион нужен, чтобы быстро и легко измениться к лучшему: стать увереннее, счастливее и больше заниматься тем, что считаю интересным и полезным. Как оно вышло бы на самом деле? Экспериментальная проверка пока не осуществима. Вот став grad student''ом я стал зарабатывать примерно в 15 раз больше, чем до этого. Образ моей жизни и мыслей за то же время существенно изменился. Но только ли деньги были тому причиной? Для меня очевидно, что изменение страны проживания, социального статуса, знакомство с новыми людьми и книгами гораздо больше повлияли на мои нынешние взгляды и цели. Многие американские профессора после многолетней научно-преподавательской работы становятся миллионерами, но при этом регулярно приходят в лабораторию, читают и пишут статьи.

Дальше есть серьезный вопрос о постановки целей и планировании. Я не могу быть счастлив без четкого плана. Если я не решу заранее, что я буду делать в лабе, в путешествии, через пять лет, то первым делом, придя в лабу или приехав в лес, я начну решать, что делать дальше. Перенести планирование по времени можно (но нежелательно), а вот отменить – ничего не могу с собой поделать.

Бывают у меня дни, на которые я ничего не планирую. Соответственно, в них я ничего не делаю. А потом мне бывает немного стыдно, что потратил столько времени зря. Но потерять день или год не так страшно, как потерять целую жизнь. Мои нынешние верования таковы, что я верю, что рано или поздно умру и что второй жизни мне никто не предоставит. Стало быть, у меня есть еще в лучшем случае 70-80 лет. Знал бы, что буду жить вечно – ничего бы не планировал. А так не могу отказаться от продумывания ходов.

И я всегда спокойно отношусь к тому, если планы приходится менять, если что-то идет не так, как я предполагал. Важно, чтобы план был, а пойдут вещи по этому плану или вопреки ему – мой опыт показывал, что «вопреки» происходит столь же часто, как и «согласно». Вот на первом курсе я уверенно говорил, что пойду в российскую аспирантуру. Может, и запланированная смерть так и не наступит.

Пока решил, что стану ученым, чьи открытия принесут мне славу и деньги, другим ученым – источник для вдохновения, а человечеству – хотя бы небольшую пользу. План размытый, неконкретный, но мои краткосрочные планы куда более детализированы. Можно так сказать, что на сегодня я запланировал прочитать как можно больше статей по анионам бора (выполню на 99.9%), в субботу съездить в Downtown и McKeesport (если позволит погода 99%), 28-31 мая проехать на велосипеде от Вашингтона до Питтсбурга (90%), через 1.5-3 года получить PhD и пойти служить постдоком (75%), через 4-5 лет стать профессором в американском университете (25%). Такие планы для меня не карьеризм, а душевная потребность. Как иному смертному страшно жить без Бога, так мне страшно жить, не имея представления, что я буду делать в будущем. Я верю в жизнь после получения PhD и веду себя соответствующе. Если жизни после PhD нет, то тогда можно и в лабу не ходить?

По ночам мне бывает стыдно, что я иду спать, а не читаю статьи. Потом понимаю, что чтение статей не равно занятиям наукой и засыпаю. Во сне часто оказывался в роли школьника, студента, но не могу припомнить, чтобы когда-то чувствовал себя ученым. Если серьезно, то я под ночами имел в виду свободное от зарабатывания денег время. Удастся освободить утренние или дневные часы – прекрасно.

Я не верю в существование проблем, которые должны быть решены в течение суток. А что если проблема у моего аспиранта возникла в 4 часа ночи в воскресенье? Я даже e-mail могу уже не проверять. Подождет проблема. Мне все равно, иметь руководителя, который, если жив, ответит на мой e-mail в течение суток, или сидящего в кабинете с 9 до 5 с понедельника по пятницу. Первое, наверно, в определенных случаях будет оперативнее и во всех случаях предсказуемее.

Я про химфак СПбГУ я предпочту Ваш рассказ о реальной ситуации с коридорными дверьми рассуждениям о том, что там на уме у министерства. Я в свое время задумывался о средствах потраченных на не работавший турникет при входе. После того, как я покинул факультет, я слышал, что студентам вроде даже какие-то пропуска сделали, но заработала в итоге ли вся конструкция, я не знаю. Может не настолько бессмысленная затея, как стелянные двери, но тоже не самое лучше применение денег.

Что бы стал я делать на Вашем месте? Да тоже, наверно, никуда дальше кухонной критики не продвинулся. Или Вы собираетесь запросить финансовые документы, поднять вопрос с деканом, написать ректору, пожарному инспектору и прокурору? Я бы ничего такого делать не стал. Может, из лени и трусости, а может, из-за того, что ничего не изменится, а чувствовать я себя буду еще хуже. В том мире, где я сейчас пребываю, меня настолько все устраивает, удивляет и радует, что мне сложно дать совет недовольным людям лучше, чем «Меняйтесь сами». Меняйте географические координаты своего тела: это не так сложно в современном мире. Это не по-геройски, но разве подавлять в себе возмущение и мириться с окружающей глупостью и несправедливостью благороднее? А вот бороться я бы стал только, если бы видел шансы на победу. А как можно победить стеклянные двери? Поставить противопожарные металлические? За свой счет? Наказать стрелочника? Стать деканом самому? Поднять на борьбу ССовцев? Нет, пока ничего, кроме бегства или смирения, мне не кажутся осуществимыми.

Политэкономия прозрачности

В свое время, прочитав в «Х-ре» фантастический рассказ про обитаемый остров, я собрался было подвергнуть его суровой критике. Но вовремя остановился, потому что критиковать нетрудно, а вот предложить более разумное решение реальных проблем куда как сложнее. И потому, чтобы не уподобляться искателям простых путей, вместо критики я попытался набросать свое собственное видение стоящих перед факультетом задач и возможных подходов к их решению. Как у меня это обычно бывает, получилось много букв. Среди прочего, в этом незавершенном опусе я написал дословно следующее:

«Вторая ключевая проблема химфака это его бедность. Фактически, “собственные” средства факультета настолько скудны, что любая администрация – нынешняя ли, или же какая-то сферовакуумная – имеет крайне ограниченное пространство для маневра. Даже для реализации не бог весть каких грандиозных идей, не говоря уже о <...> утопиях, оказывается довольно трудно изыскать необходимые деньги...»

Но не прошло и полугода, как реальность в очередной раз опрокинула мои умозрительные построения. Остается только порадоваться, что я не успел выложить их на всеобщее осмеяние. Ведь теперь любой человек, появляющийся на факультете хотя бы раз в месяц, сможет указать мне на абсолютную беспочвенность моих измышлений. Свою ошибку я признаю. Но поскольку исследовательский интерес во мне еще не убит окончательно, я хотел бы выяснить, какими же финансовыми ресурсами обладает наш факультет и для решения каких задач предполагает их использовать. Для тех, кто на факультете бывает реже, чем раз в месяц, поясню, о чем, собственно, идет речь.

В коридорах факультета не осталось ни одной двери. Да-да, исчезли все те коридорные двери, к которым еще недавно столь любовно и предусмотрительно прикручивали дверные доводчики. Теперь нет ни доводчиков, ни самих дверей. Лишь кое-где остались дверные петли, намекающие на то, что пустующий проем когда-то был занят чем-то материальным. Но большая часть дверей исчезла вместе с дверной коробкой, и опустевшие проемы обрамлены гирляндами погнутых гвоздей и металлической арматурой, напарываться на которую в скудно освещенных вечерних коридорах категорически не рекомендуется. Но самое интересное это даже не нынешняя разруха, а то светлое будущее, которое нас ожидает. И контуры этого будущего уже видны: на месте уничтоженных дверей начали появляться новые.

Новые двери представляют собой куски листового стекла (размером 2250 на 914 миллиметров, как любезно подсказывает уцелевшая этикетка) с приделанной к ним блестящей металлической ручкой. Эстетическая ценность этих изделий – за гранью моего понимания. Трудно было придумать что-то, еще хуже вписывающееся в позднесоветский химфаковский колорит. Но дело не в этом. А в том, во имя чего была предпринята акция, последствия осуществления которой сейчас наблюдают все без исключения обитатели химического факультета.

Позволю себе небольшое лирическое отступление. Каждый может задаться вопросом: а для чего вообще были предназначены ликвидированные двери? И даже если не иметь специального образования, ответ на этот вопрос найти нетрудно. Для этого достаточно повнимательнее посмотреть на расположение этих дверей. И сразу выяснится, что подавляющее большинство из них предназначено для изоляции лестниц и прилегающих к ним рекреаций от всего остального коридора. Подчеркну: не всех рекреаций, а тех, которые примыкают к лестничным площадкам. Для чего это нужно? А для того, что лестницы представляют собой пути эвакуации персонала в чрезвычайных ситуациях, в первую очередь – при пожарах. И в качестве таковых они должны быть по-возможности защищены от проникновения дыма и прочих прелестей, в изобилии сопровождающих указанные ситуации. То есть, основная функция дверей – не декоративная, а противопожарная.

Мне могут возразить, что старые двери противопожарными быть никак не могли, поскольку сделаны были из дерева, стекла и фанеры. Я с этим и не спорю, я всегда именно это и говорил. И потому был в числе немногих, приветствовавших исчезновение старых дверей и с нетерпением ожидавших появления новых, полноценных противопожарных дверей. Таких, какие я видел в лабораторных корпусах всех без исключения иностранных университетов и институтов. Однако реальность далеко превзошла эти ожидания. Вместо старых дверей, защитные свойства которых были весьма условными, появились новые, у которых защитная ценность вообще равна нулю. Хотя бы потому, что даже в закрытом состоянии между створками наличествует щель шириной чуть ли не в палец.

Таким образом, не приходится говорить о том, что кто-то сделал выводы из последнего крупного пожара и велел оборудовать факультет хотя бы минимально эффективной системой безопасности. Не приходиться говорить и о том, что этот кто-то решил одарить наш факультет изумительно красивыми дверьми, если уж ни на что другое не хватило фантазии. Тогда результаты какого процесса мы имеем счастье наблюдать? Этот процесс называется очень просто и по-российски: освоение средств.

Я не буду высказывать возмутительные бездоказательные утверждения вроде того, что у кого-то из руководства завелась прикормленная строительная фирма. Я не буду разглагольствовать про тендеры и откаты. Вместо этого я просто попытаюсь оценить, во сколько обошлась нашему внезапно разбогатевшему факультету описываемая стратегическая инициатива. И тогда, сравнив объем потраченных средств с достигнутыми результатами, каждый сам сможет сделать надлежащие выводы. Кто-то может сказать: «Дались тебе эти двери! Это же сущие копейки! Подумал бы о чем-нибудь более важном!» Я соглашусь: конечно, копейки. Но попробую посчитать, сколько их, этих копеек: пять или десять. Или все-таки чуть больше.

Начнем с подсчета уничтоженных дверей. На каждом этаже их было пятнадцать штук. Разумеется, на первом этаже – чуть меньше, на втором – чуть больше. Но если для ровного счета мы примем цифру 60, то вряд ли сильно погрешим против истины. Можно, конечно, усомниться в том, что все исчезнувшие двери будут заменены на новые. Однако, наблюдая за ходом работ, сейчас можно предположить, что уничтожением старых дверей дело все-таки не ограничится, и все сто процентов дверей будут-таки заменены.

Дальнейшие поиски истины приведут нас на веб-сайт компании АКМА, фирмы-производителя чудо-дверей. Используя официальный прайс-лист, мы сможем узнать, во что обошлась факультету тяга неизвестного благодетеля к красоте. Базовое изделие – дверь серии Light размером 900 мм на 2000 мм – стоит 12400 рублей. Наценки за увеличение ширины и длины полотна составляют по 10% каждая. Фурнитура стоит еще 2600 рублей. Цена двустворчатой двери (а именно такие приходится ставить в наших коридорах) равна удвоенной цене одностворчатой двери плюс 2500 рублей. Если выразить все перечисленные обстоятельства в виде формулы, получится следующее:

(12400 + 0.2*12400 + 2600)*2 + 2500 = 37460 рублей за одну дверь.

Даже если я где-то обсчитался, даже если оптовому покупателю предложили значительные скидки, то цена двери вряд ли окажется существенно ниже 35000 рублей. Нормально так получилось: дверь за штуку баксов. Если полученную цифру умножить еще и на 60, то мы быстро перевалим за два миллиона рублей.

Отмечу, что в итоговую цифру не вошла оплата работ по демонтажу старых дверей и по установке новых. Два миллиона – это только стоимость самих дверных полотен и дверных ручек. Я не буду высказывать предположения, на сколько именно рублей увеличится итоговая сумма при учете прочих статей расхода. Однако ничуть не удивлюсь, если в нашем семизначном числе первая цифра сменится с двойки на тройку. А если не отрываться от реальности слишком далеко и помнить о том, сколько стоят одни лишь напольные доводчики (в количестве ста двадцати штук), то и четверка в первой позиции никого не должна удивлять.

Откуда у факультета взялась такая сумма – мне знать не положено. Я на это и не претендую. Но хотелось бы все-таки выяснить, почему из всех возможных вариантов освоения средств был выбран именно этот, бессмысленный и бесполезный. А только к такому заключению и можно придти, если посмотреть на то, как используются двери сейчас. Как нетрудно догадаться, они постоянно находятся в открытом положении. Все время, в будни и в выходные, днем и ночью. И так будет всегда, потому что на факультете работают живые люди, которым неохота лишний раз открывать перед собой дверь. И если у них будет возможность держать дверь открытой, они этой возможностью обязательно воспользуются. В результате, полностью прозрачная дверь не сможет выполнять даже декоративные функции, потому что в полутемных коридорах она будет просто-напросто не видна. Вопрос: неужели об этом нельзя было догадаться заранее? Неужели нельзя было решить проблему освоения средств каким-то другим способом, который был бы выгоден не только осваивающим, но и факультету?

Разумеется, я не в первый раз вижу, как наш факультет в лице его лучших представителей занимается освоением средств. Однако я что-то не припомню, чтобы средства осваивались до такой степени ... Тут я вынужден сделать паузу и призадуматься. Если бы речь шла о чем-то предосудительном, то я сказал бы «нагло и неприкрыто». А поскольку мы обсуждаем не какое-то грязное или сомнительное дело, а неслыханное и невиданное благодеяние, то я, признаться, испытываю некоторый дефицит слов. На язык почему-то лезет исключительно инвективная лексика, причем табуированная.

Действительно, три миллиона – это вам не баран накашлял. На эти деньги кто-то менее изобретательный мог бы оборудовать три компьютерных класса. Вполне приличных. Как говорится, со всеми удобствами. На эти деньги можно было бы купить факультету довольно серьезный и почти современный прибор. Или, наоборот, образцово-показательно переоснастить новеньким, с иголочки, оборудованием какой-нибудь учебный практикум. А если уж не хватает воображения или тянет на хозяйственные подвиги, то можно было бы привести в божеский вид все факультетские сортиры. Уверен: уж это-то оценили бы все без исключения.

Мне неприятно видеть, как на наш факультет проникает-просачивается новороссийская экономическая «культура», завязанная на специфический симбиоз чиновников и дельцов. Мне неприятно видеть, как нормальная повседневная работа заменяется «проектами», и как эти «проекты» становятся все более и более оторванными от реальной жизни. Как под чью-то сиюминутную блажь выделяются немалые ресурсы, а те, кто делает дело, по-прежнему остаются ни с чем. И я даже не причисляю себя к этим последним. Сам-то я, как нетрудно догадаться, в основном бездельничаю. Вон, от безделья даже дошел до написания текстов, которые все равно практически никто не увидит. Но для меня неуместно роскошные двери, воистину ведущие из ниоткуда в никуда, становятся не символом возрождения факультета, а символом его бесславного конца. И при виде столь вопиющего торжества то ли попила, то ли отката, то ли зашкаливающего идиотизма, становится трудно сидеть и молча ждать, что случится дальше. Потому что после этого, по-моему, уже ничего хорошего ждать не приходится.

Я не надеюсь на то, что слова могут тут что-то изменить. Да и стоит ли тратить слова по столь мелким поводам? На каждый по-тихому освоенный здесь миллион в масштабе всей страны приходятся миллиарды, потраченные столь же тихо и столь же результативно. Вот о чем, казалось бы, надо кричать. Но недалеким людям вроде меня нелепая прозрачная дверь напрочь заслоняет те общенациональные проблемы, порождением которых, в конечном счете, она и является. Можно терпеть любые издевательства над образованием, можно смириться с развалом науки, но вот появление гламурной стекляшки в шаге от себя пережить почему-то оказывается решительно невозможно. Может быть, именно в этом и заключается ее тайный смысл, ее предназначение?

Андрею Соловьеву

«Для интереса глянул нынешние статьи о E.J.Corey и George Olah...»
Сравнение статей в педивикии говорит только о том, что статья в педивикии – не показатель. И степень «учености» надо определять каким-то другим способом. Хотя бы и через «субъективные ощущения».

«Вот и придется днем играть роль заурядного карьериста...»
Да-да, а ночью перевоплощаться в настоящего ученого. Вот только даже настоящие ученые по ночам, как правило, спят. И какой смысл становиться ученым только во сне?

«Для карьериста я себе поставил одну цель... Для ученого... Пока четкой цели нет»
О чем и речь. Такая расстановка приоритетов – это абсолютно четкий индикатор. Для карьериста цель есть, для ученого цели нет. Комментарии, по-моему, излишни.

«Об академике Белецкой знает несколько человек в университете Питтсбурга»
Она, должно быть, польщена. Не забудьте посмотреть Wiki-статьи о ней.

«Не могу объективно сравнивать практикумы разных лет. Те, кто хорошо говорит...»
Это все философия. Это все уже было сформулировано раньше: в одну реку нельзя войти дважды. Если когда-то проходил этот практикум как студент, то спустя много лет пройти его в этом же качестве уже не можешь. Но можно обойтись и без философии. Если двадцать лет назад река была вдвое шире и глубже, а течение было ого-го какое, то сейчас это уже не река, а так, речушка. Мутноватый ручеек, вытекающий из болота и в него же впадающий.

«Если мне предложат работать над ерундой 80 часов в неделю за $1 млн в год, то я, наверно, год-два так поработаю, зато потом...»
Это заблуждение. Два года и два миллиона долларов сделают из Вас другого человека. Совсем другого.

«Аспирант – не служба экстренного реагирования»
Невелика птица – аспирант. И если он любой пустячный вопрос решает «в течение суток», то вреда от него как бы не больше, чем пользы. Личное присутствие позволяет решать проблемы в режиме реального времени. А это бывает очень важно. Если, допустим, у Вашего студента возникла проблема, решение которой тянет за собой появление новых проблем и т.д. (и это, кстати, вполне штатная ситуация), то решать каждую из этих проблем по электронной почте «в течение суток» – странная затея. Не то, чтобы этого вообще нельзя было делать. Но эффективность работы падает просто катастрофически. То, что можно было бы сделать за три часа, придется делать три дня.

«Конечно, в плане министерства есть и перебежчики, и многодетные матери, и определенный процент отходов высшего образования»
Думаю, что их там нет. Не поручусь на сто процентов, но все, что я знаю о составлении планов приема, говорит мне, что эти категории не рассматриваются. Эффективность системы подготовки кадров (то есть, сколько разного рода «отходов» приходится на единицу конечного продукта) часто обсуждается в контексте функционирования аспирантур и докторантур (формальная эффективность обеих – порядка 30%, даже если не рассматривать качество продукции), но про эффективность ВПО мне ничего подобного читать или слышать не доводилось.

Аргументы «за» и «против» следования веяниям так называемого рынка труда озвучивались много раз, всеми, кому только не лень. В теории, министерское планирование должно эти веяния в том или ином виде учитывать. И я даже могу поверить в то, что это реально происходит. Но министерство оказывается в дурацком положении, когда пытается изображать из себя наследника покойного Госплана. В частности, именно потому, что не имеет возможности существенно повлиять на трудоустройство специалистов, подготовленных в соответствии с его же мудрыми предначертаниями.

«Теоретическая возможность сделать лучше» – это то, что отделяет химфак СПбГУ от полного и окончательного исчезновения. «Хаотичный рынок» явно не нуждается в таком учебном заведении. И даже если он по «сиюминутности» своей завтра передумает, то спохватываться будет уже немного поздно. Кажущаяся нелепость и нарочитая нерыночность министерского планирования имеет твердое экономическое основание: содержать невостребованный химфак пока что оказывается дешевле, чем сегодня ликвидировать его, а завтра или послезавтра создавать заново, с нуля. Вопрос о том, будет ли у нашей страны такое завтра или послезавтра, в котором будут востребованы специалисты-химики, остается, естественно, открытым. Но пока официально декларируется, что светлое будущее не за горами, и министерство последовательно гнет свою линию. Ожидаемый отказ от нее будет косвенным, но чрезвычайно убедительным доказательством несоответствия между реальностью и пропагандой. Боюсь, правда, что виновной в этом упущении будет объявлена именно реальность.

Владимиру

Хочется, чтобы во мне победил ученый, а не заурядный карьерист. Как я это определю, кроме субъективных ощущений? В возрасте 80 лет посмотрю статью в Wikipedia о себе и прикину, чего там больше: карьерных достижений (избрания в академию, награды и прочая почетная шелуха) или описание того, что именно сделано. Для интереса глянул нынешние статьи о E. J. Corey и George Olah (81 и 82 года). По моему критерию Corey выходит ученый, а Olah – скорее, карьерист. Похоже на правду? Не уверен. А есть критерии лучше?

Я на самом деле все меньше верю, что университетский профессор – лучшая должность для ученого в современном мире. Нет, наемный работник или менеджер в промышленности – это еще хуже. Все они только способны переваривать гранты в статьи или R&D funding в патенты. Науку при этом можно никуда не двигать или двигать куда-угодно микроскопическими шажками.

А почему так происходит? Свободы у них нет. Связаны слишком сильно административными и должностными обязательствами, слишком велик риск сделать что-нибудь из не предписанного «министерством». Вот и кажется, что страховой агент, который по ночам пишет мысли и формулы в стол, имеет не меньший, а больший шанс наткнуться на что-то действительно новое и впечатляющее.

Но мое образование не готовило из меня страхового агента, а готовило профессора химии. Вот и придется в днем играть роль заурядного карьериста: давать и слушать лекции, переваривать гранты в статьи, раздавать оценки и степени Ph.D. Меня этому учат и скоро научат окончательно. Играть эту роль я смогу с завидной убедительностью, на полуавтомате, ради возможности все остальное время пытаться сделать из себя ученого. Получится?

Для карьериста я себе поставил одну цель – tenure в хорошем университете в 35 лет (2020 год). Для ученого... Пока четкой цели нет. Будем ориентироваться на достойную википедийную статью в 2065 году.

Я потому и написал, что не хочу писать ни о Гарварде, ни о МГУ, что все мои знания о них – из области мифов и Интернета. Химфак МГУ формально круче химфака СПбГУ тем, что там больше академиков, включая органиков. Об академике Белецкой знает несколько человек в университете Питтсбурга. Кого с химфака СПбГУ (из органиков, а не квантовиков) они могли бы знать и чьи статьи читать?

В Гарварде в отличие от МГУ я никогда не бывал. Про гарвардский химфак отмечается царящая там гнетущая атмосфера и отсутствие перспективной молодежи среди профессоров. Опять-таки отмечается людьми, которые сейчас числятся не в Гарварде. Общее мнение, что Гарвард был номер один в органической химии в США в течение многих лет, но сейчас CalTech или Scripps – круче. Я в Гарвард подавал в аспирантуру – не взяли. Думаю, что буду проситься в том числе и в Гарвард на постдока, но на этот раз это не мой first choice.

Насчет понравившегося мне практикума по органике: я был достаточно специфическим студентом. Если бы меня спросили о наиболее понравившемся семинаре я бы назвал историю, а лекции биоорганическую химию. На втором месте по обеим номинациям будет экономика. Крайне специфический выбор. Но это были пары, на которых мне не хотелось спать.

Не могу объективно сравнивать практикумы разных лет. Те, кто хорошо говорит о советских практикумах не проходили в качестве студентов практикумы российские. И наоборот. Большее количество работ лично мне, наверно, не помешало бы и позволило бы сделать рассказ о практикуме длиннее и драматичнее. Стал бы я лучше работать руками и понимать органику? Мне на практике уже не проверить, а мысленный эксперимент не столь убедителен. Насколько я помню, первый поток у нас имел расширенный практикум с большим числом задач. Можно создать контрольные группы, протестировать их до и после прохождения двух видов практикумов у одного преподавателя и сделать (или не сделать) вывод.

Академическая свобода невозможна без свободы финансовой. Получая $200 в месяц, на не относящуюся к науке ерунду придется тратить больше времени, чем получая $2,000 и уж тем более $20,000. Если мне предложат работать над ерундой 80 часов в неделю за $1 млн в год, то я, наверно, год-два так поработаю, зато потом получу свободы по самое не хочу. Я мог бы найти кафедру легче, чем ХПС, но такая легкость обернулась бы трудностями в будущем.

Тем мне и нравится моя нынешняя свобода, что от моего отсутствия ничего плохого не случится. А вот если бы от моего «присутствия в лаборатории зависела работа других людей», то это и есть та самая несвобода, которую я не хочу даже при повышенной зарплате. Вопрос стоит не в том, что я хочу работать мало (хотя не без этого), а в том, что я хочу работать в удобное для меня время в удобном для меня месте. Например, я не люблю читать статьи в лабе или библиотеке и читаю их дома и по ночам. Нужно избегать просиживать штаны на факультете с 9 до 5 только потому, что ты можешь кому-то понадобиться. Аспирант – не служба экстренного реагирования. Напишите мне e-mail, и в течение суток я вам отвечу. Надо будет встретиться – договоримся о времени встречи. То, что раньше мне надо приходить к определенному времени на классы меня, честно говоря, напрягало. Сейчас моя жизнь стала чуть счастливее.

Вот в мой год, 2002-ой, когда я начинал учиться на химфаке, был недобор или перебор? Сейчас уже известно, каков был рынок труда и спрос на химиков в 2007-ом. Если все выпускники стали работать химиками и потребность в них еще оставалась бы, то тогда, как я понимаю недобор. Конечно, в плане министерства есть и перебежчики, и многодетные матери, и определенный процент отходов высшего образования. Но вот все-таки интересно, угадало министерство с планом тогда или нет? А если оно никогда не может угадать, то чем оно лучше хаотичного и сиюминутного рынка? Только теоретической возможностью сделать лучше?

Ладно, от министерства дождаться ответа еще сложнее, чем от химператорцев или студсоветчиков. Готовьте свои вопросы, а я попробую подготовить свои.

Мани фёст
(рекомендуемое чтение: А.Керестень. Манифест о студенческом самоуправлении)

Председатель СС химического факультета сделал карьеру. Теперь он стал самым главным СС-овским вождем во всем университете. То есть, хауптфюрером СС, если сформулировать это же на заграничный лад. И в этом новом качестве товарищ (какой еще «товарищ»? будем выражаться цивилизованно и по-европейски: «геноссе») Керестень счел необходимым ознакомить читающую общественность с эпохальным творением, получившим название «Манифест о студенческом самоуправлении» (в шести частях). Чтобы избежать поругания этого шедевра разного рода злопыхателями, геноссе Керестень разместил его в таком месте, где бывают (да и то не так уж часто) только самые проверенные соратники по борьбе. Но тут вышла промашка. Каким-то образом (не иначе, по чьему-то недосмотру), в ряды идейных борцов за дело СС затесался инородный элемент в моем лице. Естественно, чтобы подвергнуть творение герра хауптфюрера тому самому поруганию, которого автор, вероятно, хотел избежать.

Для начала, геноссе Керестень огорошивает читателей двумя сенсационными заявлениями. Во-первых, оказывается, студенческое самоуправление представляет собой один из видов деятельности администрации вуза. Во-вторых, этот вид является настолько важным и масштабным, что его адекватное финансирование просто невозможно обеспечить, пока администрация излишне увлекается всякой ерундой вроде «сохранения уровня обучения». Геноссе Керестень искренне сокрушается, видя многочисленные несовершенства СС. По его мнению, все СС-овские структуры должны быть абсолютно упорядочены, идентичны, стройны и незыблемы. Естественно, студенты не способны построить такие идеальные структуры, и это должна за них сделать администрация. А студенческая самодеятельность, как полагает герр хауптфюрер, принципиально не способна подняться выше футбольного междусобойчика. Очевидно, герр хауптфюрер весьма невысокого мнения о студентах.

Главный СС-овец университета приводит неубиваемый аргумент: если студенты поражены ленью, пофигизмом и прогрессирующим слабоумием, то это позорит не их самих, а администрацию университета. Но если опозоренная администрация предпринимает попытки вывести студентов из состояния перманентного вневозрастного маразма, то это «не умаляет, а скорее подчеркивает талант» тех, кто эксплуатировал упомянутые выше качества своих соучеников для достижения неких собственных целей. Это соображение, хотя и не слишком очевидное, является все же весьма показательным. И поучительным.

Геноссе Керестень утверждает, что причиной возникновения факультетских СС была «внутрифакультетская потребность в чем-то». Геноссе слишком скромен. Но мы, к счастью, можем раскрыть смысл его недомолвок: нам известна история возникновения СС по крайней мере на двух факультетах СПбГУ – историческом (благодаря мемуарам Т.Кармова) и химическом (реальность, данная нам в ощущениях). И в обоих случаях, что характерно, причиной возникновения СС стала непреодолимая тяга к лидерству, возникшая у совершенно конкретных индивидуумов. Эту потребность, вне всякого сомнения, следует считать внутрифакультетской. И, разумеется, эта внутрифакультетская потребность вполне успешно «решается» при «появлении» СС.

Я всегда настороженно относился к организациям, в которые записывают всех, независимо от желания записываемых. Когда меня принимали в пионеры, я перед лицом своих товарищей торжественно обещал. Когда меня принимали в университет, я собственноручно написал соответствующее заявление. Когда меня принимали в профсоюз, я заполнил соответствующий бланк. Когда меня принимали в армию, я обещал стойко переносить тяготы и лишения, в ознаменование чего поставил подпись в официальном документе. Куда ни глянь – везде требуют выразить желание, причем обычно – еще и в письменном виде. Но студсоветы – они не такие: любой человек, имевший неосторожность поступить в университет, автоматически вляпывается в СС. И нет способа этого избежать.

«Студенческий совет не является общественной организацией», – сообщает нам геноссе Керестень. И он прав: какая же это общественная организация, если в нее всех «вступают», но никого не выпускают? Это не общественная организация, это уже какая-то тоталитарная секта, наделенная сверхъестественными полномочиями. Геноссе, правда, называет ее «формой самоуправления» или «формой самоорганизации». И вот тут, пожалуй, он неправ: приставку «само-» надо убрать. «Само-» – это когда есть инициатива снизу. А когда ее нет, то про «само-» речь уже не идет. Таким образом, СС – это не «форма самоуправления», а «форма управления». Или «форма организации», что, в данном случае, действительно одно и то же.

Герр хауптфюрер видит «интересный момент» в том, что только после насаждения СС старосты получили официальный статус. То есть, с официальной точки зрения, СС-овский группенфюрер – это человек, а обычный староста – это никто. Так, сугубо виртуальная сущность без физического лица. Любопытный подход. Однако геноссе Керестень, как известно, не силен в истории. Старосты всегда имели вполне официальный статус. Например, в эпоху, предшествовавшую введению банковских карт, на которые перечислялась стипендия, выдачей стипендий занимались как раз старосты. Наличными деньгами, по стандартной финансовой ведомости с подписями. Куда уж официальней! Про мелочи вроде составления расписания экзаменов и всякие прочие собрания старост я даже и не говорю.

Трудно представить себе, в чьем воспаленном воображении родилась аналогия между СС и Ученым советом. Из всего, что геноссе Керестень счел нужным сообщить своим восторженным читателям, я не вынес ничего, что напомнило бы мне о структуре и принципах работы Ученого Совета. Не так уж много оснований и для проведения параллелей с государственными «структурными принципами», хотя этот вопрос, пожалуй, имеет смысл рассмотреть отдельно. Зато заявления типа «является наиболее эффективной и ясной» совершенно недвусмысленно указывают на чисто рекламный характер проводимой акции.

Как уже выяснилось ранее, студенческое самоуправление представляет собой одну из разновидностей работы администрации. Геноссе Керестень специально подчеркивает это, чтобы ни у кого не возникало никаких сомнений. Он сообщает нам, что задача СС – продлить административную вертикаль власти «вниз», на доселе не охваченные властными структурами студенческие массы. Дело хорошее, доброе. Как же студенты смогут жить без чудодейственной вертикали? Вся страна, можно сказать, уже ею охвачена, пронзена ею практически насквозь, а студенты – как будто не родные! Надо, обязательно надо повязать их административными узами, чтобы студенты не забывали о своем подчиненном статусе и не тешили себя напрасно иллюзией свободы и независимости. Чтобы помнили, что Большой Брат теперь смотрит и на них. И глаза у Большого Брата – добрые-добрые.

И все, казалось бы, должно стать хорошо: геноссе Керестень и его товарищи по борьбе успешно встроились во властную вертикаль, возвысились над презираемой ими толпой, и теперь вкушают плоды трудов своих. Обзавелись кабинетами, подобрали услужливых помощников, получили в свое распоряжение вполне заметные финансовые возможности и даже завели газетки, в которых рассказывают всем о себе, любимых. Но счастья все нет. Почему? Да потому, что царь-батюшка обращается со своими самыми верными слугами как с простыми смердами. Дескать, не баре: если чего надо, обратитесь к ближнему боярину, он разберется. А челобитные подавать – в общем порядке, по записи. Какое унижение...

В одном из своих выдающихся литературных творений геноссе Керестень приводит исключительно удачную иллюстрацию про неандертальца и лампочку. И не так важно, что из этой иллюстрации следует, что геноссе рассматривает своих товарищей (разумеется, не тех, которые геноссен, а тех, которые камераден) как неандертальцев, а себя, соответственно, как представителя высшей расы. Это и так понятно, без всяких иллюстраций. Более показательно то, что СС-овский юберменш даже не задумывается о том, что лампочку, которую он предъявляет в качестве доказательства своей исключительности, элементарно некуда вкрутить. Ну нету у неандертальцев электричества, нету! И сколько бы ни разорялся геноссе, он так и не сможет «втереть неандертальцу о преимуществах лампочки». Потому что сама по себе, в отрыве от системы, обеспечивающей ее функционирование, она никаких «преимуществ» и не имеет. Кроме того, любой мало-мальски грамотный неандерталец всегда может возразить, что костер, в отличие от лампочки, потребляет только возобновляемые ресурсы, имеет более развитый функционал, и вдобавок является экологически чистым. А кому будет приятно услышать такое от неандертальца? Именно по этой причине герр хауптфюрер и стремится ограничить свой круг общения проверенными соратниками по борьбе, по определению принадлежащими к высшей расе.

Геноссе Керестень не был бы СС-овцем, если бы не подвел под свою платформу еще и духовную основу. Для начала он объявил новорожденный СС носителем университетского духа, а заодно и «духа товарищества». Последнее, наряду с характерной аббревиатурой и отсылками к «людям в черном», мне напоминает что-то ужасно знакомое. Сам же герр хауптфюрер считает, что полученное высшее образование ничего не стоит, если «в душе» у выпускника не обосновался СС. И не беда, что с хауптфюрером мало кто согласен: «люди не всегда осознают, что им нужнее». Нужен ли кому-то из студентов СС, не нужен ли – это не важно. Геноссе Керестень знает лучше, он «примет сам наиболее верное решение», он проявит свои «таланты – смелость лидера и мудрость политика». Ему даже не очень-то нужны выборы, потому что с ними вечно что-нибудь не так. А «если есть проблемы с выбором», то, как известно, «нужно назначать»...

Следует признать, что я в свое время проявил недальновидность. Я полагал, что СС-овцам дадут денег для игр в демократию, чтобы администрация с чистой совестью могла отчитаться о том, что работа с молодежью ведется, что эта самая молодежь (под чутким руководством, понятное дело) формирует у себя гражданскую позицию и всякие прочие общественно-полезные качества. Как выяснилось, я ошибался. Более того, я продемонстрировал наивность и идеализм, граничащие с идиотизмом. И вдобавок – глубокое непонимание современных управленческих реалий. Как сообщил нам герр Керестень, деньги дают не просто так, а за построение вертикали власти. Возникает вопрос: а стали бы СС-овцы подписываться на такое дело, если бы им за это не предложили место в официальной иерархии и не подкинули денежек на их СС-овские развлечения? Возможно, я слишком низкого мнения о человечестве, но подозреваю, что без этих стимулов лучшие друзья студентов и пальцем бы не шевельнули. Конечно, любой СС-овец (или даже не овец, а просто сочувствующий делу прав и свобод) может заявить, что выдаваемые администрацией деньги – всего лишь средство для построения светлого студенческого будущего. И что благодаря доброжелательному отношению и внезапно возникшей бескорыстной поддержке администрации у студентов откроются невиданные ранее возможности, блистательные перспективы, и т.д., и т.п. Я не стану с этим спорить. Но сделаю вывод, что в деле прав и свобод, как и в любом «серьезном деле», первичным побудительным мотивом являются деньги. Продолжая традицию выражаться по-заграничному – мани фёст.

Андрею Соловьеву

«Я все еще хочу стать профессором»
Да, это должно здорово мешать. Потенциальный ученый в роли заурядного карьериста – это нонсенс: либо одно, либо другое должно в конце концов победить. Я вот подобных целей себе не ставлю. Мне это просто не интересно.

«Я бы не взялся спорить о МГУ или Гарварде...»
А чего тут спорить? Это совершенно разные, несравнимые вещи. МГУ, в нулевом приближении, мало чем отличается от нашего университета, кроме размера. Понятно, что при масштабировании наблюдаются некие нелинейные эффекты. Но в целом, там все примерно то же самое. Хотя это, конечно, не более чем поверхностное и сугубо субъективное впечатление. И есть некоторые обстоятельства, в рамки этого впечатления явно не укладывающиеся.

Совсем другое дело – Гарвард. Если бы у нас существовало учебное заведение с такими понтами, то и учебный процесс, понятное дело, там тоже был бы организован достаточно специфическим образом. Насколько я могу судить, претендовать на такое положение может разве что ВШЭ, и разница с другими российскими вузами очень даже чувствуется. Если бы приложить к ВШЭ''шной основе необъятную широту МГУ, а также привинтить у входа вывески от Высшей школы КГБ и от питерского юрфака, то могло бы выйти нечто, что уже можно было бы пытаться сравнивать с Гарвардом. Уж как минимум, вполне могла бы получиться российская пародия на Гарвард в масштабе один к одному.

«На самом деле мне многое там нравилось»
Когда в качестве примера того, что «нравилось», Вы приводите практикум по органике, то я даже не знаю, следует ли рассматривать это как комплимент химфаку или как изощренное издевательство. Не то чтобы я был против этого практикума, но репутация у него все же достаточно специфическая.

«Практикум даже лучше, чем в Питтсбурге»
А вот теперь самое время вспомнить о том, что на нашем факультете практикумы со временем не становятся лучше. Во всяком случае, я не смог вспомнить ни одного практикума, который сейчас существовал бы в более совершенном виде, чем на момент моего поступления на факультет. В самом лучшем случае, осталось примерно то же самое. Но нетрудно заметить и сокращение программы (аналитика, органика), и катастрофическое обветшание материальной базы (спектроскопия, рентген). Более того, из разговоров со старшими я уяснил, что химфаковские практикумы я застал уже на стадии упадка. То есть, раньше было еще лучше. Вот и не верь после этого рассказам про лучшее в мире советское образование!

«А чем мне больше всего нравился практикум у Михаила Анатольевича»
При всем моем глубоком и искреннем уважении к М.А., я не стал бы ставить персонально ему в заслугу так понравившуюся Вам свободу. Не буду говорить за весь курс, но рядом с нами работали лобановцы из четвертой группы, и у них в отношении свободы было, как мне кажется, примерно то же самое.

«И свободу я на зарплату не променяю»
Свежо предание, да верится с трудом. Вы уж извините, но Вы далеко не первый, кто заявляет нечто в этом духе. И сколько раз бывало так, что от подобных устремлений и заявлений люди отказывались буквально за несколько минут, когда абстрактная «зарплата» вдруг превращалась в совершенно конкретные и весьма серьезные цифры. По этой причине, среди прочего, я и не бью себя пяткой в грудь, не принимаю картинных поз и не рассуждаю об академической свободе как о высшей ценности. Хотя тоже ее ценю.

«Те люди, кто не хочет напрягаться ... не будут напрягаться даже если им платить в три раза больше»
Вот это – правильно. Но дело в том, что и те, кто «за эту зарплату» старается работать хорошо, не станут работать втрое лучше, если им увеличить зарплату в три раза. Следовательно, делает вывод чиновник, никому зарплату увеличивать не надо. И в результате мы имеем то, что имеем. Если посмотреть несколько шире, то можно сказать, что одно только увеличение финансирования образования и науки, без изменения структуры этого финансирования, мало что решит. И это утверждение сейчас можно считать экспериментально доказанным. Но в существующей схеме распределения материальных благ заинтересованы слишком многие, и «сверху», и «снизу».

«Вот был бы я в аспирантуре СПбГУ на ХПС...»
Не стоит пытаться вывести общую тенденцию из разрозненных фактов. Если бы от Вашего присутствия в лаборатории зависела работа других людей, то никуда бы Вы не делись – ходили бы в лабораторию в те дни и часы, когда Вам сказано. А если бы не пришли, то косыми взглядами, вероятно, дело бы не ограничилось. При всех своих правах и свободах, западные люди в массе своей очень хорошо все понимают насчет трудовой дисциплины. У нас, к слову, аспиранты формально имеют относительно свободный режим посещения. Однако, глядя на частоту, регулярность и продолжительность их пребывания на факультете, можно составить неплохое представление о том, кто из них на что годится. Не все, кто днюет и чуть ли не ночует на факультете, работают хорошо. Но все, кто работает хорошо, работают много.

«Недобор на химфаке или перебор? А сколько химиков нужно России?»
Мы ориентируемся не на воображаемые нужды страны. Мы ориентируемся на контрольные цифры, предложенные то ли министерством, то ли покойным федеральным агентством. И эти цифры имеют не самое очевидное отношение к упомянутым нуждам. В этом смысле можно действительно говорить про «перебор» студентов и преподавателей. Однако нужно помнить о том, что государство, сохраняя «социалистическую модель», оставляет в своих руках довольно мощный экономический инструмент регулирования. Когда студенты поступают на химфак или на какой-то другой факультет, они, помимо собственных интересов, ориентируются на те специальности, которые сегодня являются «модными» и хорошо оплачиваемыми. А вот что будет лет через пять-шесть, никто толком сказать не может. И никакой свободный рынок не сумеет уже сегодня отрегулировать спрос на тех специалистов, которые станут востребованы только через пять лет. А вот государство (по крайней мере – теоретически) на это способно. То есть, оно имеет возможность отличать «сколько химиков нужно России» от сиюминутных потребностей рынка труда. Как государство этими возможностями пользуется – это уже совсем другой вопрос.

«В среднем 60 000 руб ($2000) в семестр»
Признаю: стоимость обучения я несколько завысил, хотя еще неизвестно, какой она будет, скажем, через год или два. Зато расходы на проживание я брал по минимуму. В общем, даже если взять 60 тысяч в семестр, то суммарная цифра расходов останется примерно той же. И все приводившиеся мной оценки останутся в силе. И из этих оценок напрямую следует, что введение платного образования приведет к закреплению права на высшее образование за весьма тонким слоем населения, выделяемым по признаку доходов, а не по интеллектуальным возможностям и даже не по стремлению к получению образования. До сих пор мне не приходилось сталкиваться с тем, чтобы такую тенденцию кто-либо оценивал как положительную.

Прямое сравнение с США здесь не работает. Разница в стоимости образования в России и США – примерно в три раза. А разница в доходах населения – ориентировочно в восемь раз. Так что насчет «американцы же как-то для своих зарабатывают» – это Вы не совсем удачный пример привели.

«Все оригинальные мысли давно кончились»
Чистая правда. Все, что говорит упомянутый Вами сэр, сводится к нехитрой идее о том, что для построения принципиально нового общества требуется принципиально новое образование. Но сэр немного зарывается. Он претендует на знание того, какое общество нужно строить. И пытается под свои утопии подогнать образовательную модель. В результате, он издает много громких звуков с околонулевой практической ценностью.

«Не знаю, как они борются за умы и сердца»
Зачем им умы, зачем сердца? Они же ясно сказали и показали, что нужна им «целевая аудитория», а не то, что Вы предлагаете.

«Зато после реконструкции открылся сайт химфака СПбГУ»
Новый химфаковский сайт меня совсем не порадовал. Получилась очередная бездарная джумловская поделка, полные аналоги которой я видел уже не раз, не два и не три. Контент крайне скуден и весьма противоречив. Из плюсов хотелось бы отметить сравнительно небольшое количество копипасты. Из минусов – абсолютно неуместный на официальном (!) сайте склад пиратских DJVU и готовых отчетов по практикумам. Если сайт будет постоянно обновляться и совершенствоваться, то когда-нибудь он, возможно, и станет похожим на что-то приличное. Но сейчас он в некоторых отношениях даже хуже прежнего.

«А вопросы Ваши я буду ждать, приветствовать и делать отвеченными»
Вот именно поэтому я и не хочу, злоупотребляя Вашим расположением, задавать вопросы не подумав, без подготовки. К сожалению, многое из того, что мне хотелось бы выяснить, относится как раз-таки к категории «афроамериканского образования». А потому я постараюсь все-таки удерживать свою любознательность в разумных пределах.

НЕПЕЧАТНОЕ #5
Необходимые пояснения:
Этот мини-обзор «Х-ра» № 23 я так и не довел до ума. И вряд ли когда-нибудь это сделаю. Поэтому он отправляется в «непечатное».

<...>

Кончается март, и в воздухе уже витает характерный аромат весны. В запахи талой воды, гари, гниющей растительности и оттаявшего дерьма гармонично вплетается запах типографской краски. Это вышел из печати двадцать третий выпуск «Х-ра».

Нехорошие предчувствия начинают одолевать после первого же взгляда на обложку. «Мисс химфака» – вот о чем хочет поведать нам этот выпуск газеты. Конкурсантки в цветастых халатах, позирующие на фоне каких-то сиротских декораций – это зрелище не для слабых духом. Да и сами конкурсантки... Как бы это сказать помягче? Слегка разочаровывают. На химическом факультете учатся самые лучшие девушки во всем университете. Я гарантирую это. Тогда почему на обложке очередного (а точнее – уже совершенно внеочередного) номера «Х-ра» мы вынуждены видеть именно то, что мы там видим? До некоторой степени это недоумение развеивает заметка известного ценителя прекрасного (а по совместительству – составителя фирменных х-рских головоломок) – Дмитрия Ярошенко. Из текста можно сделать вывод, что почетные титулы присваиваются не тем, кому можно было бы подумать, а тем, кто более других преуспел в снимании галстуков и брюк с представителей сильного пола. Большое спасибо Дмитрию за компетентное разъяснение. Я вынужден немедленно снять все претензии в адрес организаторов и х-рцев, поскольку не считаю себя экспертом в рассматриваемой области. Можно рассчитывать на то, что квалификация организаторов несравненно выше моей. Остается, правда, неясным, чем вызваны сожаления ценителя прекрасного о том, что «так редко ... удается прикоснуться». Мне казалось, что каждый истинный ценитель прекрасного должен знать хотя бы несколько адресов и телефонов, по которым соответствующие услуги можно получить в любом требуемом объеме. Быстро, качественно и недорого.

Очередная заметка Николая Ростовского, посвященная спортивным мероприятиям, оставляет скорее положительное впечатление, хотя лично меня она как-то «не зацепила». Дочитав ее, я привычно и устало подумал, что когда-нибудь Николай научится писать интересно.

На третьей странице можно выделить заметку про буфет. Наверно, я хожу в какой-то другой буфет, не в тот, про который поведала читателям «Х-ра» журналистка широчайшего профиля – Ольга Бакулина. Не помню, когда я последний раз видел в буфете «мягкие, просто гостеприимные цены». Да и общепитовская «любимая еда» определенно не относится к числу моих «очень важных радостей жизни». Как-то не складываются у меня взаимоотношения с этой «радостью». А потому надеюсь, что «всеобщее негодование» автора все-таки не помешает организовать нормальное питание для обитателей химического факультета.

Антон Голышев явно решил снискать лавры на ниве статистики. Под которой он, очевидно, понимает несистематическое применение арифметических операций, лишенное какой бы то ни было логики или объединяющей идеи. Если для полноценного выпуска не хватало материалов, то эту проблему Антон решил вполне успешно. Других причин появления «историко-статистической» заметки мне измыслить не удалось.

«У Студсовета новый председатель», – радостно сообщает нам все тот же Анотон Голышев на пятой странице. Ура, товарищи! Но у меня сразу возникает неуместный вопрос: а откуда взялся этот самый председатель? Кто его выбрал? Или все-таки назначил? И зачем он нужен? И как он попал в председатели, если он до сих пор не разобрался с деятельностью возглавляемой им структуры хотя бы в объеме материалов, ранее публиковавшихся на страницах «Х-ра»? И зачем тогда нужна такая структура? В общем, вопросов возникает сразу много. Но самая студенческая газета химического факультета вряд ли сочтет возможным дать на них ответы.

Шестая и седьмая страницы, вероятно, являются лучшим, что есть в рассматриваемом выпуске. Но и они, надо сказать, вызывают легкое недоумение. Если, к примеру, Мелехова и Ярошенко представлены на этих страницах всего по два раза, то Ростовский – аж целых четыре. С чего бы вдруг такая диспропорция? А вот лицо свежевыбранного декана, на которого, кажется, обрушились все горести мира, вызывает искреннее сочувствие.

Полторы страницы, посвященные химтурниру, были написаны явно не для меня, а потому обсуждать их я не стану. Отмечу лишь, что уже упоминавшаяся Ольга Бакулина, как выяснилось, ощущает себя специалистом не только по пирожкам. Что, разумеется, не может не вселять оптимизма.

На десятой странице Денис Байгозин учит любить Родину. Оказывается, настоящий патриот обязательно должен работать в американской компании. Это свежо. Это оригинально. Еще патриот должен писать методики. А также зарабатывать деньги и защищать об этом кандидатские диссертации. Иначе кто-нибудь может усомниться в том, что упомянутый патриот когда-то имел шансы «реализовать себя в качестве ученого». Зато если заработаешь много денег – не усомнится никто, проверено. Вроде бы и правильные вещи человек говорит, вроде бы и излагает толково, а местами – даже интересно. Но когда читаешь, почему-то никак не можешь отделаться от мысли о том, что золото – это все-таки молчание.

Однако есть на десятой странице и подлинный шедевр: «Денис приедет на Химический факультет и расскажет, как устроены и работают фильтры "Аквафор" и какие науные разработки они ведут». Даже если предположить, что под «науными» подразумевались «научные», все равно получилось великолепно. Подозреваю, что в категории юмора х-рцы в ближайшие месяцы вряд ли смогут создать хоть что-нибудь подобное.

<...>

Владимиру

В бизнес я пока не собираюсь, а вот брат мой уже задумывается. Нет, я все еще хочу стать профессором. Отсюда отчасти и берутся все эти рассуждения о том, как должен строиться образовательный процесс. Я же хочу быть не просто каким-то там профессором, а самым лучшим, успешным и любимым. И при этом мне, конечно же, удобнее всего разбираться и оперировать в рамках знакомых мне систем. Я бы не взялся спорить о МГУ или Гарварде. Косвенные свидетельства до сих пор заставляли меня относиться скептически к этим учреждениям. В смысле, что и там вселенской мудрости не закопано. Вот и пишу я в основном о недостатках химфака СПбГУ. Мог бы о Питтсбурге, но Вы его не знаете, и я легко могу скатиться в фантазирование. Если подходить строго, то судить я могу только об одной лаборатории одной кафедры химфака СПбГУ в 2005-2007 годы и об одной группе в Питтсбурге в 2007-2010 годы, но это будет уж слишком узкий разговор.

Так вот, из моих прежних сообщений кто-то может подумать, что мне страшно не понравился питерский химфак, люди там работающие и царящая там атмосфера. На самом деле мне многое там нравилось. Вот писал же я полтора года назад о практикуме органики. Не стал бы я писать о том, что мне не понравилось. Практикум даже лучше, чем в Питтсбурге. В Питтсбурге, правда, его проходят не только студенты-химики, но и в Питере практикум не только для органиков. Тут на днях переносил записи из старого блога в новый и заодно перечитывал, что тогда написал. Даже удивительно, что я все это помнил. Иногда кажется, что уже сейчас, хотя прошло меньше двух лет, уже чего-нибудь не вспомнил, но если походить и подумать, то масса позабытых вещей всплывает.

А чем мне больше всего нравился практикум у Михаила Анатольевича? А тем, что там была свобода выбора. Маленькая и локальная, но свобода, которой нет на большинстве других практикумов. Не мы выбирали работы, но в рамках одного коллоквиума можно было свободно распределять свое время, идти с опережением графика. Те же коллоквиумы можно было сдавать досрочно. Многие удивляются, когда я заявляю, что мне нравился практикум по аналитике. Да, там набор тупых титрований, но у нас в группе можно было работать со своей скоростью. Кому-то такая соревновательная атмосфера (соревнование как с самим собой на время, так и с одногруппниками) может показаться давящей и стрессовой, а мне нравилось. А еще я очень любил все предметы, где можно было получить экзамен автоматом. И я их получал. Вот буду профессором, тоже что-нибудь в том же духе буду придумывать и проводить.

И свободу я на зарплату не променяю. Те люди, кто не хочет напрягаться и что-то в себе улучшать «за эту зарплату», не будут напрягаться даже если им платить в три раза больше. Вот был бы я в аспирантуре СПбГУ на ХПС завтра мне пришлось бы идти в лабу или отпрашиваться у руководства. А в Питтсбурге в Curran''s group, если я завтра не приду, никто на меня косо не посмотрит. Я даже не знаю, что все-таки движет меня вперед: амбициозность или стремление к свободе.

Недобор на химфаке или перебор? А сколько химиков нужно России? Может, и не нужны ей химики. Значит, учиться должны те, кому химия нравится. Думаю, что на химфак поступают все, кому химия нравится (спасибо за простой процесс поступления), и даже те, кому она не нравится. Так что скорее уж выходит перебор. И преподавать химию должны те, кому это нравится. С преподавателями в СПбГУ тоже перебор. Многих держит только привычка и зарплата. Но это же неправильно? Или правильно?

Потянет ли российская семья платное обучение? Вот я посмотрел цены обучения на химфаке и ПМПУ. В среднем 60 000 руб ($2000) в семестр. Если учиться на бакалавра (достаточно, чтобы без проблем свалить в Штаты), то на двух человек выйдет 2 чел. * 4 лет * 2 сем. * $2000 = $32 000. Даже сейчас у меня таких денег нет. Так что пошел бы работать программистом. Или в бизнес. Никакой трагедии в этом не вижу. Для России только польза и выгода была бы. Зарабатывал бы на высшее образование для своих детей. Американцы же как-то для своих зарабатывают. Не все же тут кредиты берут. Еще же стипендии бывают. Лучшим спортсменам или королевам красоты. Но еще в США призыва нет. Хотя если бы в России служили хотя бы 50% призывного контингента, то один год и я, может быть, отслужил бы.

Забавный на днях видел сюжет по CNN (Teacher: Education is broken). Забавный тем, что где некто “Sir Ken Robinson says educating kids is ‘not like making motorcars”. Все оригинальные мысли давно кончились. Но этот Sir полностью за выбор курсов и против «социалистической модели». Он вообще за индивидуальный подход к каждому ученику с детского сада (personal development) против mass production «средних людей».

А сайт «Химператора» висит уже несколько недель. Не знаю, как они борются за умы и сердца студентов в реале, но в сети их напряженная работа не заметна. Президент Медведев за такую технологическую отсталость губернаторов ругал. Пока ни «Химператор», ни «Иллюминатор» прочитать не могу. Расстроен не сильно. Зато после реконструкции открылся сайт химфака СПбГУ (http://chem.spbu.ru/). Пока не ясно, есть ли там что почитать. Надо разбираться. Кстати, питтсбургский химфак тоже недавно дизайн сменил (http://www.chem.pitt.edu/).

А вопросы Ваши я буду ждать, приветствовать и делать отвеченными. Какими бы манящими ни были темы рыночной обороноспособности и афроамериканского образования, но их можно обсуждать по остаточному принципу, когда уже совсем не о чем говорить.

Андрею Соловьеву

«Ваш взгляд на проблему прагматичен»
Это потому, что я очень сильно упрощаю реальную обстановку. Но иначе у меня вообще бы ничего не получилось. Любые обобщения подразумевают пренебрежение локальными особенностями конкретных ситуаций. Реально же есть масса людей, которые работают со студентами не потому (или не только потому), что видят в этом какую-то прямую выгоду для себя. Но подобная мотивация практически не формализуема. А вот прагматическая мотивация – очень даже. Поэтому если кому-то предъявить образчик моего «прагматичного взгляда», то эти конкретные люди могут, в принципе, и обидеться за себя и за весь факультет. И они даже будут правы (хотя я и сделал оговорку насчет отдельных альтруистов). Однако то, что важно для отдельных людей, для факультета в целом практически несущественно. И основывать баланс supply/demand на чьем-то идеализме было бы, как минимум, неразумно.

«... вместо болтовни о мировом уровне ...»
О, да! «Мировой уровень» студентам и недоступен, и, по большому счету, абсолютно не нужен. А уж интересоваться рейтингами – и вовсе странная блажь. Ладно бы еще, если бы кто-то заинтересовался рейтингами в процессе выбора вуза. Хотя с СПбГУ тут и так все понятно. Если смотреть только по России, то второй. А если во всем мире – черт-его-знает-какой, точнее сказать все равно невозможно. Так что болезненный интерес к рейтингам – это от желания казаться хоть чуточку умнее, чем на самом деле.

«Но у меня есть мечты и амбиции»
А я и не говорил, что здесь такого не бывает. Все, кто реально занимается научной работой (в том числе, и на нашем факультете), обязательно чего-то хотят, к чему-то стремятся. Вот только эти стремления имеют мало общего со студенческими «правами и возможностями» и прочими СС-овскими «высшими ценностями».

«Хочу быть окруженным амбициозными людьми»
Так Вам в бизнес надо идти. Посмотрите хотя бы на Нобелевских лауреатов: большинство – спокойные, уравновешенные люди, без порывистых движений и нездорового блеска в глазах, без зависти и высокомерия, без постоянного желания всех обскакать и обставить. Нормальные ученые, в общем. А амбициозные – они как-то больше в других местах обитают.

«Так что прагматизм прекрасен, пока он работает ...»
Сам-то я, как Вы понимаете, отнюдь не прагматик. А в качестве основы для долгосрочного планирования прагматизм имеет очень ограниченную ценность.

«Цель ... я считаю застойной»
Кандидата ищут не «на свое место». И про «свое место» лучше вообще не будем, а то еще захочется что-нибудь сказать про так называемые «выборы декана» и прочие аналогичные мероприятия. Но кандидатов, конечно, всегда стараются подобрать получше. Однако выбирать приходится из того, что есть. И среди того, что есть, особенно не повыбираешь. Скажете, что надо смотреть шире? Очень хорошо. А «шире» – это где? В «техноложке»? В «промокашке»? В «таблетке»? И что, там так много людей требуемого уровня? Нет. Да и тех, которые есть, переманить будет непросто. Не каждый захочет кататься в Петергоф за университетскую зарплату. Это же относится и к широко распространенному помешательству насчет приглашения светочей из-за границы.

Повысить качество «своих» – тоже проблема. Если просто увеличить прием в аспирантуру, то выбор станет номинально шире, а конкуренция – острее. Но это лишь номинально. Реально же никаких новых возможностей не возникнет. А вот для того, чтобы повысить уровень тех, кто уже учится в аспирантуре, придется изрядно попотеть. И, для начала, кому-то придется официально признать, что наша аспирантура в существующем виде не справляется со своими задачами.

Поэтому никакого прогресса нет и не предвидится. Зато есть регресс, хотя и довольно медленный, а потому не слишком бросающийся в глаза. Подозреваю, что в данном случае накопление количественных изменений может и не привести к одномоментному переходу в новое качество, а потому еще долго можно делать вид, что все хорошо и прекрасно, что идет омоложение и динамичное развитие и т.д., и т.п.

«Один профессор-органик может прекрасно руководить десятью студентами + аспирантами»
Десятью, вероятно, может. Хотя и не знаю, что Вы вкладываете в понятие «прекрасно». Считается, что оптимальное количество прямых подчиненных обычно немного ниже. А структуры научных групп не обязаны соответствовать типовым американским раскладам. Все определяется местной ситуацией.

«Но разве сам по себе выбор поступать на химфак и прохождение вступительных экзаменов не говорит ...»
Не говорит. Потому что сейчас не поступить на химфак – это еще надо суметь. И выбор химфака в качестве места учебы нередко оказывается следствием не столько умения «ставить цели и их достигать», сколько в точности противоположного качества.

«Как не кажется абсурдной мысль...»
Хорошее сравнение. Вот когда все студенты будут заниматься спортом, тогда и мысль о поголовном вовлечении студентов в науку не покажется мне абсурдной. Только до этого еще ох как далеко. Особенно если под занятиями спортом подразумевать полноценные регулярные тренировки, а не жалкую имитацию бурной деятельности, как это обычно бывает. Это же относится и к участию в научной работе.

«Я в первую очередь стремлюсь повысить качество»
«Жесткость при отборе и отчислении» – это не про нашу нынешнюю жизнь. Все очень просто: на химфаке по факту имеет место недобор. И никакие массовые отчисления тут невозможны, потому что иначе будет элементарно некого учить. Вот и терпят. Наш бакалавриат – это вообще пародия на высшее образование, но и его тоже нельзя трогать. И тоже – терпят. Получается, что «жесткость» – неподходящий метод. Что сделать было бы вполне реально, так это явочным порядком резко повысить максимальный уровень требований, оставив минимальный уровень без изменений. То есть, сделать пятерку именно оценкой «отлично», A+. В результате, сильные студенты получают некий дополнительный стимул, а на всех остальных можно с чистой совестью наплевать. В сочетании с существенно повышенными стипендиями за успеваемость (и, возможно, за научную работу), чествованием «отличников боевой и политической» и прочими проверенными приемами можно было бы надеяться на макроскопически заметные результаты. Хотя все это, конечно, придумывается не от хорошей жизни, а просто за неимением других легко реализуемых вариантов.

«Повышайте качество того, кого набрали... Первое со вторым нечасто коррелирует»
Я что-то не понял. Вы что, предлагаете прощать якобы неплохим синтетикам двойки по всем прочим химическим и нехимическим предметам? Вам кажется, что человек, неспособный выучить экономику на три балла, может заниматься научной работой? Здесь, конечно, нет прямой корреляции, но определенное пороговое значение каждого параметра все же надо предъявить. Иначе какое же это «повышение качества»?

И никто не предлагает подход «учись – потом делай науку». Есть всего два варианта: «учись и делай» или «учись и не делай». «Учись» – это обязательная программа, «делай» – произвольная. Хотя даже в понятие «учись» каждый может вкладывать разный смысл, от обязательного минимума до несуществующего максимума. А понятие «делать науку» всегда подразумевает постоянную и весьма интенсивную учебу.

«Высшее образование я хочу видеть платным»
Давайте не будем торопиться с призывами к введению чисто платного образования. Прежде чем выступать с такими радикальными идеями, надо прикинуть, кто и где будет брать деньги для оплаты образования. Задача ведь не в том, чтобы отрезать доступ к высшему образованию для большей части населения страны. Или все-таки именно в этом? Возьмем какой-нибудь не самый депрессивный регион России и рассмотрим какую-нибудь не самую неблагополучную семью (двое родителей и двое детей) с суммарным «чистым» доходом 40,000 рублей в месяц. Или полмиллиона рублей в год, что то же самое. Для российской глубинки, кстати, это очень прилично. Теперь представим себе, что родителям пришла в голову мысль дать старшему из детей высшее образование. В качестве стоимости обучения возьмем умеренно пессимистичную оценку – 75,000 рублей в семестр. Или 150,000 рублей в год. Но ведь будущему студенту придется что-то тратить на проживание и питание. Пусть это даст еще 50,000 рублей в год (по пять-шесть тысяч в месяц – неприятно, но еще терпимо). Итого, расходы на получение образования составят не менее 200,000 рублей в год, то есть, 40% семейного бюджета. Остаток составит по 8300 рублей в месяц на каждого из трех оставшихся членов семьи. Это заметно больше, чем официально установленный прожиточный минимум, и практически совпадает со статистической оценкой минимального потребительского бюджета. Подчеркиваю: прожиточный МИНИМУМ и МИНИМАЛЬНЫЙ бюджет. А если вместо прожиточного минимума, установленного родным правительством, взять другую цифру (например, ОСЭРовскую), то выйдет совсем нехорошо. Ну так как, получится ли дать детям высшее образование? Возьмите график распределения доходов жителей РФ и оцените, какую часть населения Вы отсечете от высшего образования своим иррациональным желанием видеть высшее образование платным. Если получится меньше трех четвертей, то я буду сильно удивлен. При этом замечу, что если образование официально станет «капиталистическим», то цена обучения будет только расти, причем опережающими темпами.

Утверждение про то, что «деньги, что сейчас тратит государство на чиновников и вузы» надо «оставить там, откуда они берутся, то есть у населения», кажется мне довольно странным. Интересно, с расходами на оборону Вы тоже предлагаете поступить аналогичным образом? Ведь государство, по-Вашему, ничего не может делать эффективно. Пусть тогда свободный рынок и обороноспособность нам обеспечивает. И социальную сферу – он же. Что же касается того, хватит ли «возвращенных» денег для оплаты образования, то тут надо смотреть динамику изменения бюджетных расходов на ВПО и стоимости обучения в вузах. Раньше цена обучения была существенно ниже, чем расходы госбюджета в расчете на одного студента. Однако с этим разобрались довольно быстро и решительно. И теперь цена обучения может расти практически неограниченно, а вот расходы бюджета – нет. То есть, если сегодня «те деньги, что сейчас тратит государство» вернуть налогоплательщикам, то завтра этих денег не хватит для оплаты обучения в вузах. И дело тут не в эффективности «планирования сверху». А в принципиальной позиции государства по отношению к высшему образованию.

Образование очень и очень сильно отличается от «торговли автомобилями». Для того, чтобы это понять, достаточно всего лишь посмотреть на задачи, которые оно должно решать. Если государство имеет какие-то стратегические замыслы и планы (а уж по этой части Россия является одним из мировых лидеров), то оно будет использовать систему образования как один из основных инструментов для реализации этих планов. Подозреваю, что торговля автомобилями в этом качестве использована быть не может. Даже когда афроамериканский президент делает программные заявления, он говорит не о свободном рынке образовательных услуг, а о государственной политике в области образования. И это – в самой свободной стране обитаемой Вселенной!

«Движение к рынку» не должно быть самоцелью. И радоваться этому движению надо только в том случае, если это движение – осмысленное. А это, увы, не так. До сих пор у нас не могут решить, чего же, собственно, стране нужно от образовательной системы. И пока не решат и не сформулируют в явном виде конкретные задачи, то ничего хорошего и не будет. А пока государственные умы решают, в образовании идут стихийные процессы. Унаследованная от несуществующей более страны система обладает колоссальной инерцией. И потому сейчас эта система продолжает действовать примерно в том же ключе, что и раньше, но с небольшими поправками на изменившиеся условия. Если государство не дает достаточно денег, то образовательные учреждения ищут их на стороне. Идеологией функционирования системы это изначально не предусматривалось, а потому «рыночные» элементы в нынешнем образовании имеют несистемный характер, и, следовательно, на их эффективность особо рассчитывать не приходится.

Если для решения декларируемых общенациональных задач потребуется принципиально иная, «рыночная» образовательная система, то ее необходимо будет создать. Заново, с нуля. И это все понимают, а потому даже самые активные сторонники такого подхода все никак не могут на это решиться. Потому что сломать старое нетрудно. А вот что получится построить – неизвестно.

И нельзя сказать, что если система образования «рыночная», то она обязательно хорошая. Нет такой закономерности. Есть системы, которые решают свои задачи, а есть системы, которые их не решают. Первые – хорошие и эффективные, вторые – плохие и неэффективные. И от конкретных принципов функционирования системы это деление никак не зависит. «Рыночность» – это лишь один из возможных принципов, но никак не единственный и даже не определяющий. Так чему же Вы, собственно, радуетесь?

«Не знаете, выходил ли бумажный номер за февраль?»
В феврале никакого «Х-ра» я не видел, хотя мне тогда было немного не до х-ров. Очередной номер появился сегодня, но когда он будет доступен в электронном виде – неизвестно.

«Может быть, у Вас есть ко мне какие-то вопросы по незатронутым нами темам?»
Есть. И я, по своей наглости и бесцеремонности, буду рассматривать Ваш вопрос как приглашение эти вопросы задавать. Со своей стороны, я рассчитываю когда-нибудь довести до ума целый ряд незаконченных текстов, имеющих отношение к нашей с Вами переписке, и по мере готовности размещать их здесь.

«E. J. Corey собирается приехать в Питер»
За информацию об ожидаемом приезде Кори – спасибо. Но я не пойду. Во-первых, я действительно ничего не понимаю в гетероциклах. А во-вторых, я не люблю Дом Ученых.

«Может быть, появится время и желание...»
Поживем – увидим.

Владимиру

Ваш взгляд на проблему прагматичен. Студенты нужны как «руки» и будущая смена и, эта проблема успешно решается в настоящий момент с наименьшими трудо- и ресурсозатратами. Разумно. Тут я с Вами спорить не буду. Все хорошо и аргументировано расписано. Я бы рекомендовал ознакомиться с Вашей позицией всем первокурсникам вместо болтовни о мировом уровне факультетской науки и рейтингах университета.

Я тоже человек крайне прагматичный и сейчас занимаюсь наукой отчасти из-за денег, отчасти из-за карьерного роста, отчасти от неумения делать что-либо еще. Но у меня есть мечты и амбиции. Я хочу профессорскую должность не столько затем, чтобы растить себе замену и чем-то занимать чужие «руки», но для занятия большой наукой. Настолько большой, чтобы мне она принесла славу, а другим химикам вдохновение. Практическая польза – дело десятое. Много ли практической пользы от системы Менделеева или теории относительности Эйнштейна? По крайней мере, меньше, чем славы.

Так вот, я не только амбициозен сам, но и хочу быть окруженным амбициозными людьми: руководителями, сотрудниками, подчиненными. Это мне помогает двигаться дальше. На химфаке СПбГУ мне под конец этой самой амбициозности (ну, еще и профессионализма) в окружающих стало не хватать. Я перебрался в Питтсбург. Но и здесь я надолго не задержусь.

Так что прагматизм прекрасен, пока он работает для достижения целей. Я в своем прагматизме свои личные промежуточные цели пока прохожу успешно. Со стороны они выглядят скромно, но свою глобальную цель я считаю достойной.

С другой стороны, цель преподавателей и администрации, обрисованную Вами, я считаю застойной. Если бы я был завкафедры я хотел бы не просто найти кандидата на свое место (что в СПбГУ удается не всем и не всегда), но и найти человека лучше меня. Для меня это также естественно, как и то, что дети добиваются большего, чем родители. И нет ничего удивительного в том, что я хочу работать с людьми, которые разделяют мои взгляды на жизнь и профессию.

Не знаю как в России, но в США один профессор-органик может прекрасно руководить десятью студентами + аспирантами. Добавить пять постдоков, и получится оптимальный размер научной группы. В России размер групп обычно меньше, а в то же время по коридорам без дела слоняются бесхозные студенты. Я не спорю, что если студент сам пришел в лабу и попросил дать ему научный проект, то это хороший знак. Но разве сам по себе выбор поступать на химфак и прохождение вступительных экзаменов не говорит о том, что человек умеет ставить цели и их достигать. А что еще нужно для научной работы?

В физ-ровские секции ходят не только те, кто хочет стать спортсменами. Как не кажется абсурдной мысль, чтобы все студенты в свободное время занимались бы каким-нибудь видом спорта, так мне не кажется абсурдным поголовное занятие наукой. Для души.

И я нигде не ратую за увеличение количества студентов как такого. Наоборот, я в первую очередь стремлюсь повысить качество и в предыдущем сообщении упоминал жесткость при отборе и отчислении, как один из путей. Но так как многим такой путь кажется неприемлемым (по крайней мере набор на химфак не сокращают, несмотря на падающую успеваемость), то я перехожу к следующему предложению: повышайте качество того, кого набрали. Может быть, они довольно плохо сдают экономику и физическую химию, но окажутся неплохими синтетиками. Первое со вторым нечасто коррелирует. Подход «учись – потом делай науку» не эффективен. Я предпочитаю «учись – делай науку – снова учись – опять за науку – и т.д.».

Что же касается Вашего разделения на «социалистическую» и «капиталистическую» концепцию, то я обеими руками за «капиталистическую» в условиях максимально открытой информации. Высшее образование я хочу видеть платным, где студенты за свои деньги решают, что им выбирать. Ведь если те деньги, что сейчас тратит государство на чиновников и вузы оставить там, откуда они берутся, то есть у населения, то у людей появятся средства для оплаты высшего образования. Планирование сверху менее эффективно, чем свободный рынок. Образование тут ничем не отличается от торговли автомобилями. В условиях существующего рынка я так и быть предпочитаю низкокачественное, но бесплатное образование (СПбГУ) качественному, но платному (Stanford). Как ни крути, для получения первой степени у меня не было никаких разумных вариантов, кроме химфака СПбГУ. Неприятно, конечно, оставаться без альтернатив. При выборе аспирантуры уже был широкий выбор, чем я и воспользовался. Спасибо нашим партийным руководителям двадцатилетней давности. Тридцать лет назад мой выбор аспирантуры был бы не столь обширен. Так что постепенно движемся к рынку, и я этому рад.

Насчет других тем для обсуждения... Раньше их время от времени подбрасывал «Химператор», но что-то его давно не видно. Не знаете, выходил ли бумажный номер за февраль? Я надеялся, что хотя бы до этого лета они найдут возможность его издавать. У теперь уже бывшего председателя химфаковского СС сейчас, конечно, планов громадье на университетском уровне. Но тоже пока обсуждать особо нечего.

Может быть, у Вас есть ко мне какие-то вопросы по незатронутым нами темам?

Закончу двумя случайными фактами, вдруг Вам они покажутся любопытными.

1) E. J. Corey собирается приехать в Питер (http://cbcconf.com/conference/inform2.htm). Я его ни разу не видел, а те, кто слушал его семинары, говорят, что лектор из него неважный. Тем не менее живая легенда органической химии. Знаю, что не Ваша специальность, но если бы я оставался в Питере, то постарался бы сходить.

2) Поразмыслив, что центр русскоязычной блогосферы все-таки в ЖЖ, я завел себе журнал http://andresol.livejournal.com/. Планирую размещать там записи параллельно с первоначальным блогом на blogspot''e, а со временем и перенести туда архив. Может быть, появится время и желание спорить не только в этой Гостевой.

Андрею Соловьеву

Это может показаться маловероятным, но приводимый ниже вариант ответа на Ваше сообщение от 2010-02-21 – уже четвертый по счету. Проблема была в том, что мне никак не удавалось охватить весь круг обсуждаемых вопросов, более или менее четко изложив свою позицию по каждому из них. Я решил так: попробую развить главную тему, а всякие частности либо отложу на неопределенное будущее, либо и вовсе замну. Если Вы хотели бы увидеть мою реакцию на какие-то из откладываемых вопросов, просто скажите мне об этом, и я постараюсь не слишком тянуть с ответом.

Итак, основная тема этого сообщения – целесообразность вовлечения студентов в научную работу.

Давайте рассмотрим два идеализированных варианта функционирования образовательной системы. Вариант первый: студент приходит в учебное заведение и берет от него все, что сочтет нужным. В принципе, если он не увидит чего-то из того, что считает нужным, он может куда-нибудь пожаловаться. И даже если он не получит желаемое, то может хотя бы надеяться на какую-то внятную ответную реакцию. Вариант второй: студент приходит в учебное заведение и подвергается обработке по шаблону. Как заготовка на станке. Его никто ни о чем не спрашивает, однако при этом предполагается, что некий обязательный минимум он неизбежно получит, причем даже в том случае, если не больно-то к этому стремится. Вторую концепцию, с учетом используемого в ней понятия гарантированного минимума, можно условно назвать «социалистической». Первую, в противовес ей, – «капиталистической».

Казалось бы, социализм у нас не только отменили, но еще и прокляли. И подход к «правам и возможностям» должен был бы быть сугубо капиталистическим. Однако, по не совсем понятным мне причинам, среди прочих пережитков развитого социализма до сегодняшнего дня сохранилось оплачиваемое государством высшее образование. Поэтому «капиталистический» вариант сейчас реализован в очень небольшом числе учебных заведений. Более того, я подозреваю, что даже в них он не может существовать в классическом «рыночном» виде. Почему? Потому, что выбор образовательных услуг/продуктов всегда осуществляется в условиях неполной информированности потребителя о свойствах приобретаемого товара. Это нерыночная ситуация. И совершенно естественно, что для обеспечения прав потребителя государство настаивает на введении стандартов, регулирующих качество предоставляемых услуг. Это распространенный способ решения такого рода проблем. Но он создает и новые проблемы. Очевидно, что стандартизация может существовать только при условии, что образовательные услуги потребляются, скажем так, большими кусками. Ввести детальные стандарты для каждой дисциплины по всем предметам и специальностям практически невозможно. И еще более невозможно обеспечить действенный государственный контроль за соблюдением этих стандартов. Поэтому такого рода полномочия делегируются на более низкий уровень (то есть, за качеством преподавания отдельных предметов должны следить сами вузы), а государство контролирует качество крупных пакетов образовательных услуг – так называемых образовательных программ.

Нетрудно заметить, что до сих пор я не касался темы, заявленной в качестве основной. Однако изложенные выше соображения затрагивают вопрос об интересах сторон, вовлеченных в образовательный процесс, и в этом качестве могут быть отнюдь не лишними. Теперь рассмотрим главный вопрос – кому и по каким причинам выгодно участие студентов в научной работе.

Для начала, посмотрим на «науку» глазами студентов. И тут же обнаружим, что большинство из них очень смутно представляют себе, что же это такое, как с этим обращаться и зачем все это вообще нужно. То есть, возможность участия в научной работе не очень-то востребована студентами. В том числе, и вследствие глубокого непонимания ее сущности. Даже те студенты, которые уже на первом курсе уверенно заявляют, что хотят заниматься наукой, поступать в аспирантуру и т.д., далеко не всегда способны грамотно распорядиться обсуждаемой возможностью. Нужно ли в этой ситуации уподобляться правильным американским копам и в обязательном порядке зачитывать студентам их права на доступном для них языке? И прежде чем восклицать «нужно!», задумаемся, а кто, собственно говоря, должен давать ответ на этот вопрос?

Очевидно, не студенты. Хотя бы потому, что большинство из них научной работой вообще не интересуется. А то меньшинство, которое все-таки интересуется, не осознает своего невежества, и потому необходимости в каких-то разъяснениях тоже не ощущает. Но если эта просветительская работа не нужна студентам (а точнее, нужна, но не востребована ими), то кому же она нужна?

Может быть, преподавателям? Может быть. Но давайте не будем путать две сущности: конкретных преподавателей и преподавательский состав в целом. Первая категория, за вычетом отдельных альтруистов, может быть заинтересована в студентах только в контексте собственной работы: если кому-то нужны «негры» (на политкорректном жаргоне – «руки»), то их нужно откуда-то взять. И тогда конкретными заинтересованными лицами проводятся операции, в чем-то напоминающие отлов работорговцами тех самых негров на африканском побережье в старые добрые времена. Механизм вербовки «рук» бесхитростен и надежен как входящий нынче в моду литой резиновый сапог. И этот механизм, что характерно, не предусматривает обязательного информирования студентов о существующих у них возможностях и о тех перспективах, которые открывает перед ними участие в научной работе.

Что же касается преподавательского состава в целом, то у него отсутствуют эффективные формализованные стимулы для привлечения студентов. В частности, потому, что индивидуальное обучение студентов и руководство их научной работой оцениваются очень низко. А уж просветительская деятельность существующими положениями и вовсе не предусматривается: если Вы увидите, что кто-то что-то кому-то пытается разъяснить про «науку», знайте, что это его частная инициатива. Такая работа может проводиться лишь неофициально. И это, в общем-то, правильно. Потому что когда я представляю себе, как такие вещи могут выглядеть в официальном исполнении, мне становится нехорошо. Так что, наверно, нужно радоваться, что пропаганда «науки» у нас не вменена преподавателям в обязанность.

Как ни смешно, первой инстанцией, реально заинтересованной в привлечении студентов к научной работе, оказывается факультет как целое. Можно назвать эту инстанцию «администрацией», но смысл останется тот же: те, в чьи обязанности входит решение кадровых проблем, по долгу службы должны думать о подготовке кадрового резерва из подручного материала. То есть, из студентов. Если говорить точнее, то из аспирантов. Однако откуда возьмутся аспиранты, если нет приличных студентов, занимающихся «наукой»? Задача ставится следующим образом. Допустим, через N лет предусматривается уход на пенсию некоего заслуженного преподавателя. Естественно, это событие грозит пробить брешь в рядах соответствующей кафедры. Естественно, эту брешь закроют кем-нибудь чуть менее заслуженным. Но ведь и его обязанности тоже надо на кого-то переложить. В общем, через те же самые N лет (а лучше – чуть заранее) необходимо обеспечить наличие потенциального молодого сотрудника, готового продолжить работу в университете после защиты диссертации. Для этого через (N–3) или (N–4) года желательно иметь L аспирантов. Что, в свою очередь, предполагает привлечение к научной работе M толковых студентов уже прямо сейчас. Конкретные значения L и M можно оценить, собрав статистику по отсеву до и после защиты диссертации.

В описанном выше упрощенном виде задача может быть поставлена на уровне отдельной кафедры. И это вполне логично, поскольку заведующий кафедрой является должностным лицом, а решение кадровых вопросов входит в его обязанности. Однако на уровне факультета подобные задачи могут решаться с большей эффективностью, поскольку статистический подход к построению прогнозов и определению контрольных цифр оказывается в этом случае не в пример более надежным. Так или иначе, можно сделать вывод, что в просвещении студентов насчет «науки» формально могут быть заинтересованы руководители уровня не ниже заведующих кафедрами. И, что более существенно, руководство факультета.

Если заглянуть на еще более высокий административный уровень, то мы обнаружим, что Университет должен готовить кадры не только для себя. Помимо Туты Переннат, существуют и другие вузы, и Академия, и не-РАНовские исследовательские учреждения. И даже куцый коммерческий R&D, вероятно, не стоит полностью исключать из рассмотрения. И всех этих потребителей Университет, с точки зрения государства как заказчика, финансирующего производство образовательного продукта, должен обеспечивать подготовленными кадрами. Вообще-то, факультет мог бы и плюнуть на чужие проблемы, потому что действенных способов заставить его готовить кадры «с запасом» у министерства нет. Но вместо министерства это делает сама жизнь: кто-то уйдет рубить бабло в коммерческую как-бы-тоже-науку, кто-то отправится к академикам за «единственной правильной наукой», кто-то станет торговать крадеными мобильными телефонами. А кто-то и вовсе уедет за границу, что вообще не вписывается ни в какие официальные кадровые построения. Поэтому факультет вынужденно создает избыток подготовленных кадров, чтобы даже в самом худшем раскладе иметь возможность поддержать свою численность и сохранить свой научный и образовательный функционал.

И ключевое слово здесь – «избыток». То есть, Вы совершенно напрасно пытаетесь рассуждать о «достаточности». Потому что приобщенных к науке и так оказывается больше, чем реально требуется. И дальнейшее увеличение их численности никакого положительного эффекта не даст. Почему? Потому, что полученные таким образом дополнительные кадры не создадут здоровой конкуренции, а создадут нездоровую толчею. Ощутимая часть уже имеющихся аспирантов и кандидатов и так не слишком-то конкурентоспособна. Зачем плодить еще таких же? Согласен, забросив сети пошире можно выловить пару-тройку неплохих голов. Но ведь основной заслуживающий внимания контингент – это те, кто сам стремился принять активное участие в научной работе, кто для этого был готов на неизбежные в таких случаях жертвы. Именно из таких ребят и получаются самые толковые специалисты. Не из всех, конечно. Но уж из лентяев, пофигистов и любителей легкой жизни ничего сравнимого по качеству получиться не может никогда. Так стоит ли массово вовлекать студентов в «науку»?

И вот теперь я скажу парадоксальную вещь, которая, как может показаться, противоречит приводимой выше аргументации: с чисто формальной точки зрения, студенты сейчас вовлекаются в «науку» именно массово, и даже практически поголовно. В этом смысл описанного в начале этого сообщения «социалистического» подхода к образованию: каждый должен получить свой гарантированный минимум. В любых образовательных стандартах, в руководящих документах, везде присутствуют какие-то слова про научную работу. Но как они воплощаются на практике? А очень просто: дипломная работа, которая должна номинально решать «технические» квалификационные задачи, объявляется работой научной. В некоторых случаях такие заявления соответствуют действительности. Но часто получается так, что студент, не совершивший самостоятельно ни одного наукообразного действия, объявляется подготовленным к научной работе. По-видимому, на том основании, что он два года был формально закреплен за некой кафедрой, на которой кто-то якобы занимается какой-то наукой.

Проблема (или, напротив, решение проблемы – это уж как посмотреть) в том, что идея «гарантированного минимума» обесценивает понятие научной работы студентов. Потому что в большинстве случаев за красивыми словами про «науку» стоят не слишком обнадеживающие факты: значительная часть выпускников в лучшем случае демонстрирует чисто лаборантскую квалификацию, но уж никак не научную. С другой стороны, все студенты якобы заняты научной работой, и, следовательно, от руководителей невозможно требовать чего-то большего. Поэтому участие в научной работе на приличном уровне возможно только в двух случаях: или если руководитель по каким-то своим соображениям в этом заинтересован, или если общий уровень группы настолько высок, что даже рутинная работа предполагает совершение каких-то «научных» действий. Таким образом, при оценке возможности не липовой, а настоящей научной работы надо учитывать еще и ограниченность факультетских ресурсов. За эти ресурсы уже сейчас есть определенная конкуренция, а потому принудительная активация доселе безмятежных пофигистов и бездельников может создать все ту же нездоровую толчею, но не сможет повысить научный уровень выпускников.

Меня можно ткнуть носом в тот факт, что излишек приобщенных к «науке» студентов вполне может быть востребован за рубежом, а потому надо заманивать в «науку» чуть ли не всех подряд. Но кто в этом заинтересован на факультете? Хорошо, высшее образование финансируется государством, а потому факультет обязан обеспечить реализацию соответствующего образовательного стандарта. Входит в него «научная» составляющая? Да, входит. Извольте ее получить в объеме стандартизованного гарантированного минимума. И – до свидания! Если в конкретном студенте заинтересован конкретный руководитель/кафедра/факультет, то этот студент будет получать что-то сверх указанного минимума, потому что это кому-то нужно. А если студент очевидно намылился отчалить на запад или, допустим, уйти в торговлю, кто в нем здесь заинтересован? По-моему, только он сам. Из долгосрочных планов своего руководителя/кафедры/факультета он явно выпадает. Его гипотетические успехи за границей могут потешить чье-то самолюбие, но реально никому здесь не интересны и не нужны. С какой же тогда стати кто-то будет с ним возиться, тратя силы и время именно на него, а не на более перспективных студентов? Можно предположить, что студент все-таки имеет шанс этого добиться, если сможет привлечь внимание какой-то из потенциально заинтересованных в нем сторон. Осталось выбрать, как и кого собой заинтересовать: руководителя, факультет или прямо-таки государство. Понятно, что к числу сколько-нибудь реалистичных относится только первый вариант.

Резюме получается следующее. Как я уже неоднократно повторял, никто не собирается чинить никаких препятствий тем студентам, которые не только стремятся принять участие в научной работе, но и готовы пойти на связанное с этим неизбежное осложнение своей жизни. Более того, многим не слишком перспективным студентам дается шанс доказать, что они чего-то стоят. Количеством приобщаемых к «науке» студентов, по-видимому, руководство факультета удовлетворено. Я, кстати, количеством тоже удовлетворен. Я не удовлетворен качеством, но это уже совсем другой разговор. Так или иначе, складывается впечатление, что те, кто реально заинтересован в количественных показателях, не видят никакой проблемы с научной работой студентов. Все остальные, посторонние, могут высказывать свое мнение кому угодно и сколько угодно. Но вряд ли кто-то из них сможет подкрепить его чем-то более существенным, чем «я так хочу» или «мне так не нравится». А это не тянет на серьезную аргументацию.


P.S. Если уж Ваша агентура сообщает Вам про полумифические +5 С, то про вполне реальные +30 С Вам, вероятно, и подавно известно. Дать авторитетный развернутый ответ на вопрос о том, почему такие явления периодически наблюдаются в здании нашего факультета, я, разумеется, не смогу. Все пространные разъяснения, которые я получал по этому вопросу от представителей службы эксплуатации, от администрации факультета и ПУНК''а можно свести к железобетонной формуле – «shit happens».