№9, Часть 2.

Стр. 4. На такие интервью я вас давно толкал. Дождался и скорее разочаровался. То Наталья Александровна скучно пересказывает, какие лаборатории есть на кафедре, а интервьюеры все это старательно записывают. Все это есть на сайте. За всем этим нет человека. Опять обидно, что «уезжают способные люди». Да гнать их надо, особенно если они способные. Пока молодой, нечего сидеть на одном месте. А об уровне кафедры говорит то, что из США, Германии и Англии к ним в аспирантуру никто не едет.
Жидкие строки лечатся расстановкой переносов; инициалы разделяются пробелами; «Станиславовны»; «В. Г. Конакова» в правой колонке;

Стр. 5. В интервью интересный вопрос и ответ о пути в науку.
Рассказ о походе на сайт своеобразен. Еще одно столкновение студента с наукой. «Наконец-то химические формулы!» – воскликнул я в десятом классе в середине учебника по физической химии. Ну, без юмора газете не обойтись. «Удивляет возможность посмотреть, что скрывается за каждым пунктом». Верно, на сайтах наших кафедр это приятная неожиданность. Нашлось ли «чудо на фотографии? Только вот зачем заходить еще? Статичный и скучный сайт.
«лабораторий пять»; «трех сотрудников».

Стр. 6. Надежда и светоч всех студентов, обещавший свободу и равенство, начал свою деятельность с перетаскивания макулатуры. Таскали мы сейфы, чистили пилоны, забирали хранилище и без студсоветов.
Почему «целлюлозно-бумажные» в кавычках? Это мужские журналы приковывают взгляды. «Возвращаясь к кабинетам, макулатурные пачки в непереносимом количестве ждали альтруистов-оптимистов». «Многотоннажная телега» на «полторы тонны»? А сфоткать «архитектурный образ» для газеты? «Маленький шаг для автора – большой шаг для всего СтудСовета».
Интервью с Балабаном уже интереснее и динамичнее.
Мы узнали, что в этом году на кафедру поступило «3–5 студентов». Мы не узнали, когда в последний раз за диплом поставили «три». Узнали, что на семинарах в России можно не кормить присутствующих. Не узнали, как расшифровывается DAAS и к чему он относится.

Стр. 7.
«Профилактика заболеваний». Проголосовал на сайте как за лучший материал. Люблю такой стиль изложения.
«Глутамат натрия». Сканер не нужен. Скачайте ISIS Draw и не позорьте факультет, который думает, что выпускает востребованные и профессиональные кадры. Такая статья неплоха для Википедии, для журнала «Химия и жизнь».
Кого вы пугаете? Глутамат натрия – одно из самых безвредных веществ. Дайте хоть одну ссылку на peer-review publication.

Стр. 8. Моя статья.
Сверстали в целом неплохо. Но разбиение на две страницы в электронном формате кажутся неудачным приемом. В бумажной версии статья попадает на разворот (стр. 8-9) и, наверно, выглядит некриминально.
Редакторская правка местами уместна, но хотелось бы отметить некоторые места, где смысл был изменен, хотя и не всегда в худшую сторону.
Было: «По чему готовиться: конспект vs учебник?» (То есть конспект против учебника).
Стало: «По чему готовиться: конспект или учебник?»
Было: «3 часа ночи перед экзаменом – лучшее время осознать, что ничего не помнишь». (Из реального опыта).
Стало: «3 часа сна перед экзаменом – лучшее время осознать, что ничего не помнишь». (То есть и спишь мало, и кошмары мучают).
Ну, и концовка куда-то затерялась.
«Являются ли приведенные советы необходимым и достаточным условием получения „отлично‟? Ни тем и ни другим. Это лишь отправной пункт проанализировать собственный экзаменационый опыт и задуматься, нужны ли „пятерки‟ такой ценой».
А еще я единственный автор, чье имя не сделано курсивным жирным. Опять «отличился»!

Стр. 9. На Невском пяточке «никогда не было и не будет крестов». Почему?
Уважать войну, особенно ту, не буду никогда.
«страшные». (Моя веселая демагогия внизу таким контрастом получилась!).

Стр. 10. Тексты Полины Лепиловой мне на этот раз не понравились. Слишком они тяжеловесны, слишком прямолинейны, слишком серьезны. Я так тоже писать умею. В «Под крышей...» есть хорошие моменты, но все остальное тянет вниз.
«улице Чайковского» без паразитной точки; занятия проходят по субботам и воскресеньям, а преподаватели экфака учат только по субботам, вопрос: кто учит по воскресеньям; «основы» со строчной; «Проект» надо подчеркнуть для однообразия.

Стр. 11. Я тоже побывал студентом-преподавателем и могу утверждать, что самое сложное и неприятное – это ставить плохие оценки. Я радовался плохому студенту. Есть люди, которых я обязан чему-то научить, так как сами они не смогут, и их успех будет отчасти моим успехом.
Парадокс. Если на зарплату преподавателя прожить невозможно, но преподаватели живут, то...
Перестройку винили лет этак пятнадцать назад. Теперь винят «лихие девяностые». Но ответ не в них. Корни проблем российских университетов в том, что наши предки были безграмотны. Что взять от страны, которой только 17 лет? Вот США – 232!
После «что стоит за» двоеточие, а не тире; «Интернет»; перенос «в-контакте» оригинален; после «жизнь» точка.

Стр. 12. Кто придумал халат Джека? В Интернете я этот текст не нашел. Неужели оригинальное творчество? На самом деле очень неплохо.
На картинке я бы нарисовал прямой холодильник Либиха, но не мне указывать художнику. Кто она?

#9, Part 1.

Майский номер «Химператора» вызывает противоречивые оценки. В чем-то он стал лучше предыдущего выпуска, а в чем-то хуже. Правильно, что разместили картинки на передовице и задней обложке, но неправильно, что не указали авторство этих картинок. Правильно, что стали брать интервью, но что-то не получилось. И опять куча ошибок с «дефис-минус-тире», знаки препинания иногда отбиваются лишними пробелами, а иногда, наоборот, пробела не хватает. Буква ё, то есть, то ее нет. Постепенно вытесняются дела студсоветские. Даже место на второй странице для статьи о выборах председателя пришлось затыкать в спешке.

Стр. 1. Казалось бы, разве можно критиковать Евгения Васильевича? Пишет он, конечно, неплохо, но только вот о чем? У меня лично никогда не возникало вопроса, почему он этим занимается. Цели их походов для меня были самоочевидными. Неужели студенты химфака такое быдло, что им нужно объяснять, что не из-за денег? Не думаю. Поэтому написано хорошо, но у меня подобные тексты ассоциировались с муниципальными многотиражками, выпускаемыми к 9 мая. Здесь нет конфликта или проблемы. Иметь альтернативное мнение о той войне в России считается неприличным.
«23 по счету» лучше писать «двадцать третью по счету»; «числятся пропавшими»; «рощу Круглую»; «1941–1942 гг.»
Меня всегда интересовало, находит ли «Ингрия» остатки немецких бойцов. Странно, если не находит. И считает ли отряд их тоже победителями?

Стр. 2. Уважаемая редактор действительно сидит в читальном зале или просто фантазирует на тему? Если действительно, то это, по крайней мере, любопытно. А почему МОСКВУ, а не Москву? Это какая-то аббревиатура? Откуда взялась дырка после «С чего»? В многоточие три точки, а знака «??!!» не существует, есть «?!». Не нравятся мне также «Лабу» и «Мира» с прописных, «n-ое», компьютерные кавычки.
Главную мысль уловить трудно. Или колонка ни о чем. Или о том, как весело быть студентом младших курсов. Дальше еще веселее будет, смею вас уверить.
«Парадоксы». Точка в заголовке не ставится. Часто я наблюдаю, что выпускник химфака идет работать менеджером по продажам. Парадокс? Нет.
А зачем химики на ЛАЭС? «...на каждом предприятии... предоставляли возможность трудоустройства». Сам ходил в свое время и что-то ничего такого не помню. Может быть, Соколовой кто-то что-то предлагал?
«металлургическое»; «заинтересованы»; «летнюю»; «как» после «заводы» не нужен; после «путь» тире, а не двоеточие; «материалам».
«А.Н.» Анонимность и псевдонимность превалирую в майском номере. Но теперь я вхож в такие круги, что меня это не заботит.

Стр. 3. Наверно, Владимир прав. Студенты и наука — две вещи несовместные. Конечно, я рад, что автор не скатилась до формального перечисления того, что было, а попыталась привнести в текст мнение живого студента (и все-то ей интересно, все в новинку). Так вот, это мнение оказывается убийственным для студенческих научных конференций. Послали студента на конференцию в качестве корреспондента. Сидит она на докладе Кукушкина и высматривает, кто еще какой ерундой занимается. О чем был доклад? А не все ли равно читателям? О девятерной связи в молекуле азота. О влиянии мобильных телефонов на член-корр. РАН. В общем, подвела Анастасия Злобная своего коллегу Василия Петрова. Тот в предыдущем номере нам столько плюсов нарисовал, а я тут даже не могу найти «открытый доступ к итогам конференции: информация в Интернете». Где она? А кофе-брейк был? А каков размер денежного приза? А кому и за что его дали? Наврал нам Петров с три короба, но мы-то его еще тогда раскусили. Автор наивно полагает, что в следующем году и стенды будут поприличней и студентов-зрителей больше. Догадались ли вы, почему «В наибольшем количестве присутствовали студенты первого курса»?
А Вадим Юрьевич действительно со временем просчитался? У кого лучший доклад? «Дима Билан» – это даже очень остроумно.
«Кукушкиным В.Ю.» вторая точка не нужна; «конференций!).»; после «заключительная часть» тире, а не двоеточие.

2 Андрей Соловьев

Закрутился. Оно и понятно. Весна. Сессия. Сезонная миграция: в наши края пришел Alopex lagopus. И все такое прочее. Это я так оправдываюсь за наблюдаемый спад активности.

Вопрос о чукчах и культурном разнообразии – гораздо более болезненный, чем Вам, по-видимому, представляется. Если бы Вам довелось хоть раз поговорить с теми самыми «чукчами», то Вы бы, полагаю, ощутили, что противостояние «современной цивилизации» и «культурного наследия» – это трагедия. Это человеческое горе. Высокомерно и критично взирать на него из далеких больших городов – это очень просто и абсолютно бесчеловечно. И это касается не только проблем «чукчей»: аналогию-то Вы, кажется, подобрали правильно. Но у Вашего утверждения есть и обратная сторона: если чукча сознательно выбрал чум и оленей, то этот его выбор тоже, наверно, следует уважать, а не списывать его в «отходы» цивилизации. Тут нет и не может быть жесткого деления: остался в чуме – «отход», покинул чум – «продукт». И дело даже не в том, что ориентирующийся на городскую жизнь чукча не умеет ездить на собаках.

Учить или не учить иностранные языки – это личное дело каждого. Ни одна страна еще не стала лучше только от того, что массово выучила иностранный язык. Во-первых, для достижения приличных результатов недостаточно просто внедрить English со второго класса. Тут нужны другие методы и подходы. А во-вторых, поверхностное знакомство с языком не обеспечит понимания чужой культуры, чужой системы ценностей. Знание слов «фак» и «шит», как нетрудно заметить, не только не облагородило российское общество, но даже не привило ему высокие идеалы сексизма.

По-видимому, меня поразил приступ выборочного склероза, вызванный шовинистическими настроениями, но в десятке самых известных ученых в моей области я не нашел ни одного настоящего американца. Вот в top 50 – да, полно американцев. Из «живых классиков» несколько человек работали или работают в США, но обычно поддерживают связи со своими странами, сохраняя позиции в своих национальных университетах. Кстати, один советский ученый в эту десятку попадает, хотя, конечно, это вопрос точки зрения. А так – Англия, Канада, Германия, Нидерланды (японцев, кстати, вообще духу нет). И ничего, стали они учеными и без учебы в Америке. Стажировались многие, это верно. Но учились преимущественно на родине. Вывод можно сделать простой: в Америке хорошо заниматься наукой. Занимающимся наукой там очень прилично платят, их уважают. Поэтому заниматься наукой в США едут не только те, кто видит Америку как ступень к превращению в настоящего ученого, но и те, кто окончил вуз и теперь элементарно хочет получать деньги за относительно вольготную жизнь в аспирантуре. Подчеркну, я не говорю, что в американской аспирантуре легко. Но мне кажется, что в ней, в принципе, можно учиться не перетруждаясь, если не ставить перед собой серьезных научных задач. Выполняя, так сказать, программу-минимум.

На должность associate professor у меня нет приглашений даже из России. А приглашения из-за рубежа сразу на постоянные позиции, минуя даже стадию «visiting кто-нибудь», чрезвычайно редки. Да и конкурс на такие должности – мама, не горюй! Это надо как-то немыслимо отличиться, чтобы прислали персональное приглашение. Такие варианты – для каких-то супермегаученых, известных на всю обитаемую вселенную, которых некоему американскому университету будет приятно видеть у себя хотя бы из соображений престижа. А большая часть приглашений, и тут Вы абсолютно правы, это набор рабочей силы разного уровня квалификации. Научных негров, так сказать. С другой стороны, позиция постдока – это возможный трамплин к постоянным позициям (и такие примеры как раз известны) и прочим жизненным благам. В отношении себя, по здравом размышлении, могу сказать удивительную вещь: если бы (вдруг!) мне пришло приглашение, к примеру, на assistant professor в Корнелл, я бы десять раз подумал, стоит ли хвататься за такую возможность. Причем имеется в виду не просто сообщение о конкурсе, а именно приглашение. Сижу, смотрю на то, что написал, и сам удивляюсь: и как только посмел изречь подобное кощунство? Да как такое вообще может быть? Но ведь оно и правда так, честное слово.

А российскую аспирантуру, Вы, как мне кажется, недооцениваете. Все-таки она предполагает значительную свободу, а потому ее результат в основном определяется самим аспирантом. Если он работает как надо, то и конечный результат будет не хуже, чем в любой зарубежной аспирантуре. К сожалению, у меня почти нет опыта общения по профессиональным вопросам с американскими аспирантами. Но вот Европа, по-видимому, выдает изрядное количество отходов, которые ничем не лучше отечественных «отходов» вроде меня. И часть этих европейских отходов идет двигать европейскую и американскую науку, и в этом качестве оказывается вполне востребована. Скорее всего, американская аспирантура тоже производит солидное количество отходов, а среднее качество выпускаемой продукции едва ли радикально превосходит среднемировой уровень. Но важно, видимо, отнюдь не среднее качество.

Создается впечатление, что суть «американской системы» – вовсе не в постановке процесса обучения. Учат-то они, в общем, не бог весть как. Да, конечно, есть отдельные сильные стороны, особенно в организационном плане. Но, в целом, в том же МГУ, к примеру, многое выглядит куда как серьезней. Дело, видимо, совсем в другом. В США хватает материальных (и не только чисто финансовых) возможностей для привлечения большого количества потенциально перспективных людей из разных стран. В результате, на каждой ступени есть возможность выбора: кого стоит продвинуть дальше, кого придержать, а кого и вовсе «отфильтровать». Почти на каждом ярусе профессиональной пирамиды существует достаточно серьезная конкуренция, существуют стимулы для развития. Итог – и выращенные «системой» крупные фигуры типа упоминаемого Вами Випфа, и их сотрудники, прошедшие через те же «фильтры». Не будем думать, что все они – «лучшие». Просто они успешно преодолели отбор, они удовлетворяют требованиям, предъявляемым «системой». Каждый из этих людей в отдельности мог быть «выращен» и другими методами. Все в целом – исключительно «американской системой». Эта система существует только в одной стране. Никакая другая страна ее и не примет, и не «потянет». Заимствовать систему целиком не может себе позволить не только Россия, но и вполне благополучные и богатые страны. Заимствовать же отдельные ее части не всегда имеет смысл.

Встает вопрос: а существует ли альтернатива? Или же все страны, кроме США, могут выступать лишь в качестве доноров, снабжающих «американскую систему» человеческим сырьем? А если альтернатива все-таки существует, то на что она может быть похожа и на какие задачи должна быть ориентирована? Вот где простор для ума и воображения. Если есть желание безжалостно утрудить мозг, то можно сформулировать граничные условия задачи и – вперед!

Вот какие получились мысли. Спасибо Вам, Андрей, что постоянно подбрасываете мне пищу для размышлений. Для меня общение с заинтересованным человеком – замечательный стимул.

Владимиру. Часть вторая.

Теперь вопрос обо мне лично. Являюсь ли я продуктом российской системы или исключением? Я являюсь продуктом системы, которая обладает низкой средней эффективностью, но огромным отклонением от среднего, которое позволяет ей производить действительно сильных выпускников со скоростью 1.5 человека/факультет/год. Андрея Соловьева, который пошел в российскую аспирантуру, в природе не существует, и поэтому сравнивать себя с ним я не буду. На пятом курсе химфака есть студент, который не уступает мне в знании органической химии. Он будет учиться в аспирантуре университета Миннесоты.
Нужно ли довольствоваться имеющейся эффективностью? Не знаю. Сломать ее необдуманными реформами и заимствованиями проще, чем улучшить. Пока знающих и умеющих профессионалов-реформаторов в России не видно.
Разрушать до основания не надо. Надо научиться строить и начать строить. Отмена призыва – это строительство, а не разрушение. О последствиях Октябрьской революции можно спорить бесконечно. Тяжелый и неразрешимый вопрос, где причины легко перепутать со следствием. С одной стороны, наука в России имела свой пик развития в конце 19 – начале 20 веков, а затем деградировала. С другой стороны, до революции грамотность населения составляла 20%. Смогло бы царское правительство повысить ее до нынешних 95% в те же сроки?
А английский язык россиянам выучить не помешало бы, чтобы не ограничивать себя Рунетом. Английская Wikipedia на порядок лучше. Вроде бы в России это понимают, начинают учить English со второго класса. Но каков будет результат? Я вообще противник защиты людей как вымирающих животных. Если чукча не хочет жить в чуме и говорить по-чукотски, то мы должны уважать его выбор, а не заставлять играть в культурное разнообразие.

Я не понимаю паранойи насчет «утечки мозгов». Сейчас утекают не «мозги», а «потенциальные в далеком будущем мозги», полуфабрикаты-интермедиаты. Они мозгами станут только, если утекут. Если бы я не уехал, то в моем лице Россия бы получила или чиновника, или диссидента: кого-угодно, но только не ученого.
Я не только россиянин, но и потенциальный ученый. Если интересы моей страны и интересы моей науки вступают в противоречие, то я на стороне науки.

В хорошую советскую систему образования я не верю.

Многим жалко потратить $150 на сдачу экзамена TOEFL и $1500 на авиабилет и визу. Будущие финансовые прибыли они просчитать не в состоянии, а денег жалко прямо сейчас. Потому многие едут в Bowling Green. Не потому, что там лучше или больше платят, а потому что туда дешевле всего попасть.

Если бы в американской аспирантуре платили 1500 рублей в месяц, то я бы туда не поехал, но не потому что она сразу же бы стала хуже, а потому что у меня не хватило бы денег жить в США. Если бы у меня был миллион долларов личных сбережений, то уехал бы, даже если бы мне там не платили. А так меня можно было бы купить. За $10000 в месяц я был готов остаться в российской аспирантуре.
Как это ни смешно в Штаты я уехал не ради денег, а ради возможностей. В России я бы жил в тех же финансовых условиях, но не стал бы тем, кем я стану. А я хочу им стать.

Если человек сделает в Институте Озероведения лучше карьеру, чем на химфаке, то он будет, несомненно, прав. Вопрос не в том, что место получения диплома бакалавра самое плохое в мире для получения Ph.D. (это не так), а в том, что всегда существует лучший вариант, даже если у тебя B.S. из Гарварда. Ты обязан его найти и использовать, иначе ты поступишь неверно.

У вас есть предложения из США на должность associate professor? Нет? Тогда это спам, а не ценные предложения. Разумеется, к.х.н. может уехать постдоком в Bowling Green State University, но станет ли он сразу ученым? Нет, конечно. Часто даже своих шансов стать ученым сильно не повысит, хотя с финансовой точки зрения, наверно, выйграет. Не считаю себя в праве давать советы человеку опытнее, чем я, но если Вы хотите стать ученым, то подумайте о работе за рубежом. Только приглашения обычно рассылают те, у кого есть проблемы с кадрами. Лучше найти самому и выйграть конкурс на хорошую позицию.

Разумеется, выпускники МГУ – лучшие в России. Но я имел в виду не один конкретный университет, а целую группу лучших 5-6 вузов, которые готовят «лучших в России выпускников». В США тоже нет одного самого лучшего университета, а есть Top 5 (самые лучшие), Top 20 (лушие), Top 50 (средние) и так далее. Лучший химик-выпускник Pitt этого года будет учиться в аспирантуре в Stanford. Меня бы туда, скорее всего, не взяли.

Не думаю, что где-то преподают постдоки. Они имеют личные контракты с профессорами, а не с университетами, а профессор больше заинтересован в научном сотруднике, чем в помощнике проверять экзамены. Для получения Ph.D. в Pitt студент обязан отучить два семестра. Больше не требуется, и если у научного руководителя есть деньги, то студент становится research assistant и может больше не преподавать. Но если профессор не хочет или не может платить студенту деньги, то тому приходиться учить дальше, если есть вакансии teaching assistants. Возможно, что grad students, собирающиеся сделать академическую карьеру, захотят преподавать ради опыта или строчки в CV.

А что в России сексизм больше не наказуем? С Вашей стороны я, конечно, не ожидал никаких обвинений, но неужели никто из девушек не обиделся бы, если бы я сказал, что я не хочу с ними делать газету? Я бы на их месте обиделся, так как пока их материалы ничем не хуже, чем у Василия Петрова.

Владимиру. Часть первая.

Хочу сразу извиниться за задержку с ответом. В будущем такие задержки могут составить неделю. С окончанием обязательной учебы я приобрел больше свободы, но, как это ни парадоксально, свободного времени у меня станет меньше, так как работа в лаборатории в отличие от классов не имеет жестких временных рамок. Никогда не можешь сказать, что сделал и прочитал достаточно и можно отдыхать.

В нашем с Вами сравнении российской и американской систем мы подошли к вопросам, на которые я не рискую отвечать однозначно. Поэтому в предыдущем сообщении, поставив вопрос с «можно», я оставил его без ответа и лишь выразил свое мнение по другому вопросу со словом «нужно», который предполагает более личный, дилетантский ответ.
Мы уже обсуждали проблему сравнения ученых с точки зрения цитирования. Как мы можем сравнить выпускников? Для подобного сопоставления у нас тоже пока нет четкого критерия. Тем более речь идет не о сравнении конкретных живых людей, а абстрактных средних выпускников. Поэтому я не буду пытаться напрямую отвечать на Ваши замечания. Это было бы излияние неаргументированной веры в превосходство американской системы. Вместо этого для начала я опишу некоторые свои взгляды.

Какова цель химического образования, начиная со средней школы? Политики думают, что готовят инженеров, лаборантов, учителей. Я думаю, что система готовит ученых. Четыре года университета, чтобы подготовить лаборанта или нажимальщика кнопок на производстве, – это избыточная трата времени. Машиниста электропоезда готовят за полгода. Почему же тогда учить титровать растворы надо четыре года? Значит, лаборанты не являются основным продуктом, и мы их записываем в «отходы». Инженеров химическая система не готовит. Может ли кто-нибудь после окончания аспирантуры химфака пойти работать инженером? Нет. Нужно совсем другое образование. Учителя становятся частью системы. Они делают ее работоспособной, но не являются основным продуктом. Мне не хочется думать, что цель системы только воспроизводить себя. Проведу аналогии с органическим синтезом. Лаборанты – это коммерчески доступные соединения. Их проще и дешевле покупать, чем синтезировать самому. Инженеры – белки и молекулы ДНК. Их нужно получать совсем другими способами. Учителя – выделенный исходный материал: с одной стороны приятно, что его можно использовать заново, с другой – это все-таки не цель синтеза.
Аспиранты тоже не конечная цель. Они являются синтетическими интермедиатами. До целевого вещества еще далеко, и выход будет мизерным. Даже если студент уехал учиться в США, он не застраховал себя от становления «отходом». Но те, которые остались, почти наверняка выпали из системы и не станут ее конечным продуктом. Хотя известны элегантные синтезы, в которых удавалось побочный продукт, на первый взгляд отход, превратить в целевое соединение альтернативным путем. Но наивно полагать себя исключением, легче признать «отходом».
Синтез продолжается, и на каждой стадии: постдок, assistant professor – выходы не стопроцентные. Публикации опять-таки не конечный продукт системы. Даже в JACS полно «отходов», что уж говорить о Tetr. Lett. и далее вниз по списку. Кто же тогда является целевым продуктом? На мой взгляд, ученые, которые сделали подлинное открытие, которое восхитило других участников системы и помогло им продвинуться по ней дальше. Как отличить подлинное открытие от «отходов»? Одного критерия нет, но, например, попадание работы в учебник для undergrads или книгу подобного уровня я считаю достаточным условием. Grubbs и Schrock со своими катализаторами для метатезиса олефинов не просто Нобелевские лауреаты, а настоящие продукты системы. Мой нынешний руководитель Curran своим синтезом хирсутена тоже вошел в книги (Бочков, Смит, Кейпл + Nicolaou, Sorensen), и, таким образом, стал «продуктом», а не «отходом».
Не подумайте, что «отходом» обязательно быть хуже, чем продуктом. Например, в смеси стереоизомеров ни одно соединение не лучше и не ценнее другого с точки зрения структуры. Просто исследователю нужен имеено (12S)-изомер, а (12R)- не нужен, хотя шутка может заключаться в том, что тот привел бы к соединению с лучшей активностью. «Отход» системы не потерял ничего кроме нескольких лет жизни и возможности стать «продуктом». Даже отгонами растворителей можно мыть посуду. Студенты, которые вместо научной карьеры предпочли стать сантехниками или домохозяйками могут прожить более счастливую жизнь, чем гарвардский профессор.

Поэтому прежде чем спорить дальше, давайте договоримся о критериях. Согласитесь ли вы со мной или нет, но моя позиция следующая.
1. Система химического образования нацелена на подготовку ученых, достижения которых принадлежат всему человечеству, а не отдельным странам, корпорациям или университетам.
2. Ученый – человек, сделавший подлинное научное открытие. Сравнивать их между собой часто бессмысленно. Кто круче: Кори или Вудворд? Вудворд или Менделеев? Менделеев или Эйнштейн?
3. С точки зрения системы, выпускник тем лучше, чем больше у него шансов стать ученым.

В учебнике органической химии среди людей, сделавших открытия в последние пятьдесят лет, больше всего американцев, затем японцев, англичан, швейцарцев, немцев, французов. Советских и российских ученых будет совсем немного. Не думаю, что с вашей областью химии дела обстоят по-другому.
Вывод: американская образовательная система и аспирантура в частности дает больше шансов стать ученым. Американскому выпускнику поступить туда проще, и поэтому он лучше российского. Российский выпускник, получивший Ph.D. в американском университете сравнивается с американским.

На стендовой сессии довольно четко просматривалась характерная тенденция: чем выше квалификация, тем меньше докладов. То есть, студенческих докладов было просто мало, а аспирантских – очень мало. В той степени, в которой я вообще мог оценить представленные доклады, уровень мне показался приемлемым именно для такого рода «детских» мероприятий, но едва ли выше того. На «нормальную», «взрослую» конференцию попасть могли бы очень и очень немногие доклады. Радоваться ли этому? Огорчаться ли? Если мы считаем себя недоумками, недоучками и вообще недочеловеками, то надо, конечно, радоваться. А если мы вспомним о том, что мы Университет, да еще и в некотором роде Санкт-Петербургский, то особых поводов для восторга не будет.

Безусловно, так называемые научные сессии УНЦХ, проводимые раз в пять лет, не дают возможности адекватно представить работы, выполненные студентами или при активном участии студентов. И вообще, вопрос о научных мероприятиях факультетского уровня не так-то прост. Давайте посмотрим, а кто в них реально заинтересован. И почему. Главная заинтересованная сторона – администрация факультета. Цель: показать, что на факультете еще есть какая-то наука. При такой постановке вопроса периодичность научных сессий УНЦХ (не знаю, как их будут теперь называть) кажется вполне разумной: не так часто проводить (меньше хлопот), но зато каждый раз «науки» оказывается довольно много. В том смысле, что число докладов вполне может поразить неразвитое воображение какого-нибудь представителя вышестоящих инстанций. Теперь оглядимся вокруг и зададимся вопросом: а есть ли еще заинтересованные лица? И вот тут-то мы и увидим, что эти мероприятия больше никому, в общем-то, не нужны (есть исключения, но о них сейчас говорить не будем). То есть, следующими по степени заинтересованности уже оказываются те самые студенты, которые, желая добыть «научную» славу, жаждут похвастаться друг перед другом своими эпохальными достижениями.

Я не вижу причин называть ежегодную студенческую конференцию «научной». Пока на ней не представлены работы «взрослых», она все-таки будет оставаться всего лишь «студенческой». Или кто-то продолжает исходить из того, что существует некая особая «студенческая наука», не нуждающаяся в контактах с «нормальной» наукой?

2 Андрей Соловьев

С удовольствием прочитал Ваши последние комментарии. Так тороплюсь ответить, что даже не пытаюсь слепить связный текст. Получился мутный поток чего-то, отдаленно напоминающего сознание.

Я отнюдь не пытался настаивать на том, что «или – или»: то есть, или припеваючи жить на кафедре, или нацеливаться на запад. Сплошь и рядом такие вещи успешно совмещаются. Это хорошо. А плохо то, что человек может попасть в ситуацию, когда совмещать не удается, и не может сделать разумный выбор.

Автор «фиолетовых комментариев» уже указывал мне на то, что приводить Ваш опыт в качестве примера – это нехорошо и неправильно. И я с ним отчасти согласен: это надо же – приехал аж в саму Америку студент из какой-то там России, и на полном серьезе собирается обставить всех аспирантов в Питтсбурге, да еще и не перенапрягшись при этом! Ну ващще-е-е! И у кого-то после этого поворачивается язык говорить что-то плохое о российском образовании!

Если говорить без шуток, то получается такая картина. Человек, который знает, чего хочет, который по своему потенциалу вполне способен решить поставленные самим собой задачи, из обучения на химическом факультете СПбГУ и так может извлечь массу полезного. Человека, который «не знает» и «не способен», учить все равно бесполезно. Его вообще лучше держать подальше от университета, а если уж он поступил, то надо побыстрее выявить и отчислить. Остаются две категории: «знающие, но не способные» и «не знающие, но способные». И все «реформы» должны быть ориентированы именно на этот контингент, как на наиболее многочисленный. В принципе, с представителями обеих категорий можно как-то работать. Первую из указанных двух категорий надо переориентировать на какие-то более прозаические задачи, для которых она более приспособлена. Большая часть образовательных нововведений, насколько я могу судить, именно для этого и придумана. Второй категории можно пытаться привить хотя бы тот самый «интерес» к науке, и каким-то образом задействовать в настоящей научной работе. И если мы обсуждаем какие-то способы повышения «выхода» образовательной реакции, то должны иметь в виду, что оно, это повышение, не может быть достигнуто жонглированием учебными планами. Тут требуются какие-то меры скорее воспитательного характера, чем образовательного.

«Желание сделать научное открытие на Нобелевскую премию», пока оно не подкреплено чем-нибудь более весомым – это всего лишь признак необоснованно завышенной самооценки. Достаточно почитать, как были сделаны открытия, по результатам которых затем присуждались Нобелевские премии, чтобы сделать вывод: желание – это не главное. Главное – работать очень много и очень хорошо. А какая при этом мотивация – упомянутое «желание» или что-нибудь совершенно иное – не так важно. Старательность – это уже немало, если ее удается направить в нужное русло. Старательные, но не амбициозные – это лучше, чем амбициозные, но не старательные. Но (и тут я с Вами абсолютно солидарен) если старательность направлена исключительно на получение пятерок, то это уже болезнь.

Мою антипатию к студенческим конференциям, строго говоря, даже нельзя назвать антипатией. Мне не нравится даже не сама идея таких мероприятий, а сопровождающий их радостный визг о торжестве науки. Какая тут еще «наука»? Если это – «наука», то почему студенческую конференцию совмещают с ярмаркой вакансий (это что, тоже «наука»?), а не с чем-нибудь более «научным»? Иными словами, я допускаю, что студенческая конференция может быть действительно полезным мероприятием. Но для этого ее надо организовывать как-то иначе.

Смысл предлагаемых Вами мероприятий по экспортно-ориентированному образованию не сильно отличается от того, что говорил я. В обоих случаях происходит замена учреждений высшего образования на вербовочные пункты. Только в Вашем варианте предполагается, что ими станут только какие-то суперэлитные учебные заведения, а в моем – что все подряд («лишние» вузы – просто ликвидировать). У Вашего варианта, безусловно, есть свои достоинства. Зато мое предложение позволяет охватить не малую часть самого активного контингента, а вообще всех мало-мальски приличных выпускников средних школ. Ваш вариант – «лабораторный», он дает более высокий выход. Мой вариант – «крупнотоннажный», он дает большие объемы производства. А вообще, мне очень нравится, как мы с Вами увлеченно рассуждаем, каким способом можно нанести человеческому потенциалу родной страны наибольший ущерб. Возможно возражение о том, что ущерб не наносится, поскольку «утекшие умы» будут развиваться за рубежом. Это верно, но Вы сами отметили, что в Россию будут возвращаться в основном неудачники. Поэтому развитие «утекших умов» за границей никакого отношения к России уже не имеет. И то, что мы с Вами обсуждаем, в иные времена с полными на то основаниями могло быть расценено как вредительство и шпионаж в пользу Соединенных Штатов.

Вы напрасно начали извиняться за слово «деградация». Нечто подобное действительно имеет место. Мне просто хотелось узнать, какие явления Вы считаете признаками деградации, и в чем видите ее причины. А то получается странно: пока работала еще советская система высшего образования (с небольшими изменениями), так все было нормально. А как ее начали ломать по-серьезному, так сразу – «деградация».

Слова о том, что «незаурядные личности», уезжающие на запад, не боятся финансовых препятствий, мне кажутся странными. Общаясь с «утекшими мозгами», я пришел к выводу, что для многих из них причиной отъезда оказываются именно «финансовые», но отнюдь не препятствия, а стимулы. И я очень уважаю тех из них, кто прямо об этом говорит, не прикрываясь «возможностью самореализации», «возможностью двигать науку» и прочими «возможностями». Естественно, денежный мотив – не единственный, а для многих – даже не самый важный. Но я позволю себе усомниться в том, что Вы поехали бы в самую лучшую в мире американскую аспирантуру, если бы там Вам обещали стипендию в полторы тысячи. Или даже в три тысячи. Рублей. В месяц.

Я придерживаюсь другого мнения и по вопросу о «решительных поступках». Во-первых, если придерживаться «американской» логики, то получается, что выпускники химфака, ушедшие в аспирантуру, допустим, в Институт Озероведения, совершили достойный всяческого поощрения поступок. А те, кто остался на химфаке – постыдные трусы, не способные на настоящие Поступки. И их надо «не любить», как в США. Потому что они – «отходы химфака». Как у Вас все просто! Уехал – молодец, остался – «отход».

Я, например, полностью согласен с тем, что я «отход». Есть на то причины. Но я «отход» не потому, что не уехал. Вот, предположим, я куда-нибудь уеду. Сейчас, покопаюсь в своем почтовом ящике на предмет соответствующих предложений ... Так, с начала года их поступило девять штук. В четыре университета трех стран – Австрии, США и Швеции. Шесть из этих предложений – вполне по моей узкой специализации. В отношении CV у меня проблем не будет, тем более что половине приглашающих я известен лично. Так что, допустим, я уехал. Вылез в заграничном аэропорту и тут же, коснувшись священной заграничной земли, перешел из «отходов» в более почетную категорию людей, способных на «решительные поступки». И вообще, от этого у меня открылась возможность «большой научной карьеры». Так, что ли?!

Немного о другом. И достоинства, и недостатки американских выпускников по сравнению с нашими – это отражение различий не столько в уровне собственно образования, сколько в исторически сложившейся расстановке приоритетов, в чьих-то предпочтениях, которые постепенно приобрели силу закона. Уверен, что если бы вдруг наши экзамены стали письменными, то радикально ничего бы не изменилось. Экзамен – лишь форма проверки наличия знаний. А увлекаться формой вредно. Вы сами говорите о том, что имеете олимпиадный опыт письменных «ответов на вопросы». Это хорошо, но вряд ли кто-то может сказать, что благодаря письменной форме олимпиады могут заменить образование. Значит, дело не в «форме отчетности». Давайте лучше попробуем сообразить, какие задачи решаются при сдаче экзаменов именно в письменной форме. И насколько актуальны эти задачи для нас. И нельзя ли те же задачи решать другими методами.

Хочу возразить по поводу качества выпускников. Выпускники химфака СПбГУ – не лучшие химики в России. Мне кажется, что выпускники МГУ все-таки лучше. Но сравнение СПбГУ и Pitt правомерно не по этой причине. Во-первых, мы можем сравнивать только то, что видели сами. Конечно, если кто-то знает, как обстоят дела в Воронеже – буду очень рад услышать об этом. Но что же нам, не проводить сравнений только потому, что это будет не совсем «честно»? Во-вторых, если, допустим, СПбГУ все-таки окажется лучше, то можно предположить, что знаменитое американское высшее образование все-таки несколько перехвалено. А речь идет, в общем-то, именно о преимуществах американской системы в целом, а не о каких-то отдельных центрах типа Беркли.

Что касается сравнений численности преподавателей и учащихся, то я, в общем-то, не пытался «приравнивать» кого-то к кому-то. Я лишь попытался обозначить функциональные различия между определенными категориями участников научно-образовательной деятельности, которые по ряду причин имеют в США и в России схожие наименования. Может быть, приведенная Вами «табель о рангах» и разумна, но мне известно слишком много исключений из нее, чтобы лично я мог ею пользоваться. Если она и применима, то только, скажем так, на макроуровне (то есть для оценки научной и образовательной деятельности в национальных масштабах). На микроуровне же происходят интересные вещи: вот Вы, например, одним лишь фактом поступления в заграничную аспирантуру по «уровню знаний» и «научным результатам» обошли большинство преподавателей химфака. Если описанная ситуация кажется Вам естественной и правильной, могу привести другой пример. Если бы на химфаке учился второй такой же Андрей Соловьев (что практически исключено по теории вероятностей), который не уехал бы в США, а поступил в аспирантуру на химфаке СПбГУ, то по «уровню знаний» и «научным результатам» он сразу оказался бы раз в десять хуже первого. Чувствуете, к чему я клоню?

Кстати, чисто технический вопрос: преподавательские обязанности graduate students и postdocs – это специфика Питтсбурга, или оно везде так? Мне приходилось слышать, что кое-где преподают и старшие аспиранты, и постдоки. Наверно, я что-то путаю?

По поводу свободы выбора. Необходимость покупать не означает необходимости разбираться в товаре. Не буду повторять анекдотические истории про «содиум гидрокарбонатэ». Выбор предметов в американских университетах может быть эффективным не только потому, что образование платное. Но еще и потому, что все студенты уже имеют значительный опыт учебы «по выбору», приобретенный в high school. Без этого опыта выбор курсов в университете тоже представлял бы серьезную проблему и для американцев. Поэтому, помимо платного образования, для введения «выборности» в России необходима еще и достаточно радикальная реформа средней школы (по крайней мере, старших классов). Не перебор ли это? Не высоковата ли оказывается цена студенческой «свободы»? Тем более, никто еще не доказал, что неоспоримое (ой ли?) превосходство американского образования достигается именно за счет «выборности», а не за счет гораздо больших объемов финансирования, к примеру. Можете ли Вы сказать, что американские выпускники в десять раз лучше наших? Думаю, что вряд ли. Так что по критерию «стоимость–эффективность» российское высшее образование как минимум не уступает западному. И можно попытаться повысить качество образования просто за счет направления дополнительных средств в эту сферу. Другое дело, что эти дополнительные средства могут быть успешно «освоены», не доходя до ключевых реципиентов.

Нашел у Вас нетипичный пример кажущегося отсутствия логики. Вы ставите вопрос «можно ли» и отвечаете на него – «нужно». Ваши рассуждения ведут к тому, что менять нужно вообще все. Потому как для реформирования образования надо как минимум уничтожить призывную армию и еще очень много чего. В итоге окажется, вероятно, что пока все граждане России не перейдут полностью на английский язык, то ничего не будет работать как надо. Где-то должен быть разумный предел заимствований. На чем-то все-таки надо остановиться. «До основанья, а затем» – уже было. Хорошо ли в конце концов получилось, плохо ли, но разрушение «до основанья» отбросило страну назад на десятилетия. И только потом стал заметен какой-то положительный результат. Если повторить нечто подобное сейчас, то до результата страна может просто не дожить.

Отсутствие различий между «русскими» и «американцами» – это Ваше личное впечатление. Вы, похоже, не слишком привязаны к «особенностям национального» всего, а потому успешно адаптируетесь даже к совершенно чуждой культуре. Оговорюсь, что это – только мое предположение, основанное исключительно на Ваших высказываниях. Практика же показывает, что, пробыв совсем недолго среди американцев, которые якобы ничем от нас не отличаются, Вы уже боитесь быть заподозренным в сексизме. В том конкретном случае я, конечно, продемонстрировал прискорбное неумение читать (что неудивительно: серьезные проблемы с русским языком у меня начались еще в школе). Но предположить, что кто-то из бывших соотечественников может, находясь в здравом уме, заподозрить Вас в чисто американском общественно опасном заболевании – это чисто американская реакция, которая в России выглядит немного странно. Да, кстати: пока у нас все не начнут подозревать друг друга в сексизме и харассменте, хорошего образования и науки в России, естественно, не будет. Ибо такие подозрения – обязательная и неотъемлемая часть и американской «культуры» и американского образа жизни в целом.

В заключение, опять влезу в Вашу беседу с редакцией. На этот раз – по поводу Великих Ученых. «Проблема Великих» состоит не в том, что нет людей, которые активно и успешно работают, пользуясь при этом известностью и уважением. Проблема в том, что имя Великого должно быть одинаково хорошо знакомо и узким специалистам, и широким, и даже вовсе не специалистам. Иначе – он уже не «Великий», а просто «известный». Каждый может назвать несколько десятков имен, которые для большинства будут пустым звуком. Сложно найти таких людей, про которых, с одной стороны, слышал бы едва ли не каждый, и которые не были бы при этом всего лишь раскрученными «дельцами от науки». Если мы сможем коллективно родить какие-то внятные критерии отбора, то можно будет слезно попросить газету «Х-р» составить и напечатать краткий список Великих Ученых, на радость и утешение обитателям химфака.

Второй ответ Владимиру.

Самые умные уехали, но уехали не только самые умные. Я уже писал, что нет особой корреляции между оценками в дипломе СПбГУ и потенциалом стать ученым. Есть, конечно, Bowling Green State University, куда попасть проще, чем, например, в University of Pittsburgh, но любой выпускник, отправившийся на Запад, – личность незаурядная. Он готов поменять привычный образ жизни, продолжить учиться дальше, сделать серьезную научную работу, не боится языковых, финансовых и прочих начальных препятствий. Большинство «отходов» химфака не способны именно к таким решительным поступкам, и это ставит крест на их большой научной карьере. В США не любят тех, кто продолжает graduate studies в том же университете, где они получили bachelor degree. Для молодого человека считается обязательным отправиться в другой штат, другой университет, где у него нет ни друзей, ни знакомых преподавателей, ни квартиры, ни любимой тяги. С собой берутся накопленные знания, умения и финансовые сбережения. В этой жизни надо уметь менять привычный образ жизни.
Я попытаюсь сравнить наших и их выпускников. Не уверен, что у меня достаточно для этого опыта. Университет Питтсбурга в США занимает в рейтингах примерно то же место, что Воронежский государственный университет в России. Место СПбГУ в российском рейтинге вузов в США занимает, например, UC Berkeley. Поэтому выпускники и аспиранты СПбГУ – лучшие в России, а выпускники и аспиранты Pitt – средние в США. Если считать, что сравнивать их правомерно, то продолжим.
Американских выпускников отличает лучшее знание «околонаучных» вещей. Здесь лучше организован доступ к литературе. Давать ссылки и разбирать на лекциях и семинарах оригинальные научные статьи последних лет является нормой. Лектором, руководителем, автором рекомендательного письма американского студента может быть ученый с мировым именем, даже нобелевский лауреат, если повезет. У лучших выпускников к окончанию undergraduate studies уже имеется определенный педагогический опыт, какой у нас никто не может приобрести даже в аспирантуре. Если имеются публикации, то это будут Org. Lett. или JACS, а не «Вестник» или ЖОрХ. Американские выпускники значительно лучше представляют, зачем они идут в аспирантуру. По крайней мере, никто не косит таким образом от армии или остается, потому что просит руководитель. В знании главного языка современной науки они тоже превосходят наших выпускников. Не могу утверждать, что они не списывают, но этим, по крайней мере, никто не хвастается. Посещаемость лекций очень высокая. У американских выпускников отсутствует опыт сдачи устных экзаменов, и говорят, что сдают они их в аспирантуре плохо. В этом они близки к российским выпускникам, которые хотя и имеют соответствующий опыт, но без списывания отвечать на дополнительные вопросы не умеют. Зато у российских студентов почти нет письменных экзаменов и решения задач. Наши экзамены – это на 90% пересказ теоретического материала. У меня же такой опыт был с олимпиад, поэтому мне здешние экзамены проблемы не составили. По сравнению с китайцами, американцы и наши более раскрепощены в общении с преподавателями, а также в научном поиске.

Я учился на химфаке и сдал более 30 экзаменов. Большинство из тех оценок, которые у меня стоят во вкладыше к диплому были определены исключительно на устном экзамене. Да, у меня были автоматы по истории, физике 2, экономике, философии, ТООХу; отчасти биоорганической химии 2 и физметодам, но я исключение. Не по всем предметам есть практикумы/семинары (квантовая химия у второго потока, хим. технология), а вероятность попасть к своему преподавателю на экзамене меньше, чем попасть к человеку, который о тебе ничего не знает. Идея статьи была в том, что в Штатах в семестре не одна, а три мини-сессии, результат каждой из которой влияет на общую оценку напрямую. В СПбГУ же «отлично» можно получить, не ходя ни на одну лекцию и со скрипом получив зачеты.

Подсчитывая преподавателей и студентов, Вы приравняли местных graduate students к российским старшим преподавателям и доцентам. Наверно, по уровню знаний и научным результатам это справедливо. В таком случае российский профессор соотвествует assistant professor; член-корреспондент РАН – associate professor; академик – full professor. Да, наверно, в этом есть своя логика, но американские зарплаты все равно выше, и у нас доценты предпочитают заниматься наукой самостоятельно, а здесь graduate student все-таки полагается на своего профессора. Между прочим, преподавать обязаны только first-year graduate students (40 человек). Постдоки не преподают. Они являются чисто научными сотрудниками.

Выбор предметов хорош в сочетании с платным образованием. Здесь студенты покупают право учиться и поэтому волей-неволей вынуждены разбираться в приобретаемом товаре. У нас впихивают в студентов то, что составил некий дядя или тетя от химии совершенно далекие. Но если мы продолжим эту «плановую экономику» в университете, то наши выпускники никогда не повзрослеют: ни через пять, ни через пятьдесят лет. Наш аспирант будет оставаться студентом, в то время как graduate student уже кажется преподавателем.

Все приходит к главному вопросу: можно ли насаждать американскую систему в России. Непростой вопрос и двадцатитрехлетнему аспиранту не удастся дать удовлетворительный ответ даже после многочасовых раздумий. На мой взгляд, нужно, если мы хотим достичь того же уровня науки. Те «отличительные российские особенности», которые как будто мешают воспринятию западной системы высшего образования, а именно: призыв в армию, коррупцию, обман – нужно искоренять, а не лелеять, как национальное достояние. Русские от американцев ничем не отличаются, и в этом заключался мой главный культурный шок. Никакого генетического изменения крестьянская община, православие и сталинские лагеря не оказали. Я, русский человек, не почувствовал в себе никакой потребности что-то ломать, преодолевать какую-то инерцию. Поэтому я готов помогать и работать с отдельными людьми в России. Российское государство и общество в целом, наверно, действительно слишком инертны. Исправить их не в моих силах, поэтому я и уехал, чтобы не тратить время и нервы на борьбу с режимом.

Меня удивил комментарий редакции. Они действительно сравнивают российского студента с неграмотным крестьянином? Откуда цитата? Кто и когда пугал? Когда крестьянам в нашей стране дали свободу, может кто-то ее и пропил, но большинство нашло ей лучшее применение.

О великих ученых.

Читал я ответ редакции Владимиру, в котором перечислялись известные редактору великие химики, и мне резануло сердце, когда в списке усопших я увидел E.J. Corey. К счастью, это оказалось лишь досадной опечаткой, но я на всякий случай проверил в Wikipedia. Жив E.J. и собирается справить этим летом восьмидесятилетие. Фигура он в научном мире неоднозначная, но, несомненно, фигура, а не пешка. Все мы не бессмертны, но я не теряю надежду когда-нибудь встретиться с этим великим человеком лично, и не надо меня ее заведомо лишать.
На радостях я простил редакции путаницу Физера с Фишером. (Сколько их было этих Фишеров! Физер тоже любил с женой публиковаться). Простил записывание всех троих в одну династию. У меня самого они часто воспринимаются совместно, хотя прямыми Ph.D. руководителями они у друг друга не были. Разумеется, играет роль, что вся троица из Гарварда. Кто «преемник» Кори? Для меня Nicolaou, хотя он и работает на другом конце страны.
Простил я и не знание о кончине в прошлом году Альберта Коттона. Не совсем понял, кто такой Вильсон. Но понял, что надо просвещать молодежь, которая химиков знает в первую очередь как авторов учебников. Думал составить свой список здравствующих химиков, великих и не очень, от Gilbert Stork and Frederick Sanger до Phil Baran and Christina White, но понял что это будут пятьдесят ничего не значащих для вас имен. Россиян в этом списке не было бы.
Читайте статьи, книги, thechemblog.com и со временем составите новый список великих.

Первый ответ Владимиру.

Студент, который влез на елку и жопу не ободрал перед вами. Я без проблем получил диплом на ХПС, но при этом уехал в аспирантуру в США. Я, конечно, не первый, но у моих предшественников часто складывались весьма напряженные отношения с научным руководителем. И главной причиной было вранье со стороны студентов. Мне же, я надеюсь, удалось не только получить рекомендательное письмо и дружеские напутствия, но и сохранить взаимное уважение и получить удолетворение от совместной работы. Хотя судьбе было угодно, чтобы в Гарвард меня не приняли.
Теперь у меня новая елка: стать лучшим graduate student в Pitt с наименьшими временными затратами. В учебе мне это уже удалось. Через два года посмотрим, как у меня сложится с наукой.
Хотя согласен, что простому студенту лучше подстраховаться и выбрать «публикующего» руководителя. Трех потенциальных кандидатов с химфака я перечислял в своей статье именно с этой целью.

Долго думал, как объяснить, что такое «интересоваться наукой». Это такое замечательное свойство, что его проще пережить, чем описать. Есть много признаков. Читать научные статьи и учебники не для экзаменов, не для денег, а потому что это самое захватывающее и поразительное чтение на свете. Испытывать высшую гордость и радость от достигнутого научного результата. Считать профессию ученого творческой и чуть ли не наиболее достойной человека. Рассматривать события в своей и общественной жизни с точки зрения их пользы и вреда чистой науке.
Интерес к науке у студентов может не коррелировать с их текущими знаниями. Старательные ботаны с красными дипломами, но без желания сделать научное открытие на Нобелевскую премию, такие же отходы, что и тупоголовые троешники.
Студенческие конференции... Многие «публикующие» руководители заставляют своих студентов в них участвовать. Может, они не такие уж бесполезные для тех, кто участвует в них сознательно, а не идет на поводу моды или мифов. Здесь в США университеты гордятся своими undergraduate research. Никто не ждет от undergrads великих открытий, но желание проводить десять часов личного времени в неделю в лаборатории приветствуется. Конференция в данном случае является логической частью учебного процесса.
Признаюсь, что антипатию, подобную Вашей к студенческим конференциям, я испытываю к демонстрационным опытам. Многие рассказывают, что такие опыты привели их в химию, а их все равно не люблю.

Те преподаватели, которых я знаю не умели или не хотели проводить «первичную селекцию». Я бы объединил студентов, которые «хотят, но не могут», и тех, которые «могут, но не хотят», в одну группу тех, которые «не знают». Проблема и тех, и других, и третьих преодолеваются сравнительно просто. Преподаватели должны быть личностями, вызывающими уважение у всех студентов поголовно. На химфаке таких личностей немного. Я общался с самыми разными студентами и слышал много разговоров о преподавателях за глаза. Разумеется, нет человека, о котором говорили бы только хорошее, но есть люди, о которых никто не говорит откровенных гадостей и после экзаменов не кроет матом. В числе таких уважаемых преподавателей я могу назвать Михаила Юрьевича Скрипкина и Михаила Анатольевича Кузнецова.

Золотодобывающий завод перерабатывает десять тонн песка, чтобы получить один грамм золота. Не пора ли переименовать его в пескоперерабатывающий или пескоочищающий? А может просто перестать копать там, где золота быть не может. Глядишь, и доля основного продукта возрастет.

Ваши фантазии насчет построения в России образования, ориентированного на экспорт, занимали меня пару лет. Например, Китай развивает похожую модель и сейчас начинает пожинать плоды этой политики. Китайские химические и фармацевтические фирмы одни из самых бурно развивающихся и перспективных в мире, и их руководство составляют китайцы, получившие Ph.D. и соответственный опыт работы в США. Другое дело, что русские люди не китайцы и в Россию вернутся только те, кому не повезло на Западе.
Мои прежние утопические планы были несколько отличны от Ваших. Я не собирался захватывать химфак СПбГУ, а (фантазировать так фантазировать!) открыть в России свой университет. Обучение на английском, высокие стипендии, высокий конкурс, ориентация на поступление в американскую аспирантуру. Зачем выгонять неспособных преподавателей? Их можно наказать другим способом – не пригласить в новый замечательный университет. Но взрослее и набираясь опыта, я нахожу лучшие альтернативы подобным воздушным замкам. Например, гранты и стипендии российским студентам на обучение в уже существующих американских вузах. Так что, когда я окончательно вырасту (году этак к 2020-ому), придумаю что-нибудь действительно хорошее и эффективное.
Выгонять вообще имеет смысл только, если это помогает, например, внушает страх в оставшихся и тем самым заставляет «готовиться лучше и работать больше». Если для того, чтобы люди начали выполнять свои профессиональные обязанности, надо выгнать 5-10 самых слабых преподавателей и 30-50 самых слабых студентов, я бы их выгнал без угрызений совести. Чаще всего ради их же собственного блага. Есть шанс, что вместо того, чтобы киснуть на ненавистном химфаке, они смогут найти себя в любимом деле, в семье.

Сразу и без отговорок хочу извиниться за слово «деградация». Оно было выбрано мной неудачно, и Ваши справедливые замечания еще раз напомнили мне о важности прочтения сообщений вслух перед размещением их в Интернете. Впредь постараюсь тщательнее работать над текстом избегать красивых, но ложных эпитетов.
Вместо «причин деградации химфака» следует читать «препятствий к еще большему развитию химфака».
Также считаю, что мое нынешнее отстутствие на химфаке СПбГУ, пойдет последнему только на пользу. Лучше гордиться выпускниками, сделавшими успешную карьеру на Западе, чем вообще никем, не так ли?

О выборах.

Пока я сдавал три своих final exams (последние в жизни?), Владимир и редакция успели обсудить широкий спектр тем от братьев наших меньших до высокой материи демократии. К моей скромной персоне тоже накопилось немало вопросов. Охотно постараюсь на них ответить, хотя времени это займет немало.
Итак, в выборах студсовета приняло участие 76 студентов. То есть менее четверти его потенциальных членов (пятикурсников нынешние реформы, похоже, не коснутся). Как и с большими президентскими выборами, похвально желание во что бы то ни стало создать видимость легитимности и демократичности тех новообразований и назначений, которые по сути и рождению таковыми не являются. Но я очень рад, что была графа против всех, даже если эти таинственные «все» – один человек. Было бы страшно обидно за студентов, которые пришли на выборы, а получили бюллетень с единственной графой. Только с явку (кворум) отменять нельзя. Для чувства легитимности она даже важнее набранных победителем процентов. Иначе получается, что победитель заинтересован, чтобы как можно меньше студентов знали и могли прийти на эти выборы. В идеале хватило бы и одного, но самого громкого голоса. Что же двигало теми отчаянными, кто решился выступить «против всех и вся»? Личная неприязнь к Андрею Керестню? Симуляция активности оппозиции и тем самым повышение легитимности избранного председателя? Всплывает закономерный вопрос о репрезентативности проголосовавших. Какие курсы были представлены? Рискну предподожить, что третий курс оказался в лидерах. Более того, до избирательного участка добрались в основном те, кто до этого ставил пресловутые «70 подписей».
В следующем номере «Химператора» тема выборов будет тем или иным способом раскрыта. В ожидании официальной позиции редакции хотел бы поделиться парой уроков демократии.
1. Демократия – власть большинства. Как привести это большинство на выборы? Например, проводить их не один день, а целую неделю.
2. Многие студенты, несмотря на газеты, сайты и собрания остаются политическими невеждами. Проще стать Президентом РФ, чем привести их на избирательный участок. Им можно дать бюллетень, но заставить их выбирать – никогда. Американцы давно решают эту и сопутствующие проблемы институтом выборщиков. «Логика студсовета» заключается в некотором привилегированном статусе старост и прочих активистов академических групп. Почему бы не обязать этих товарищей участвовать в выборах и ограничить одну группу одним голосом?
3. Выборы от вотума доверия отличается альтернативностью. Оппозиционная газета – это, конечно, непосильная ноша, но оппозиционный кандидат мог бы отыскаться. Будь я до сих пор студентом (всего-то два раза в академку надо было уйти), я бы непременно выдвинул свою кандидатуру, хотя бы из вредности и желания спутать историкам карты. В свое время набрать 70 подписей и привести 60 сторонников на выборы для меня проблемы не составило бы. Глядишь, пришлось бы официальному кандидату суетиться, агитировать, переписывать программу или на худой конец искать на меня компромат.
4. Чем меньше председатель избирательной комиссии знает кандидатов, тем лучше.
Худо-бедно, но выборы состоялись и без моих подсказок. Как правило, такие притянутые за уши начинания обречены на провал, но я останусь неисправимым оптимистом. Пожелаем сформированному студотделу большого плавания и великих свершений. Надеюсь, что через год вы станете свидетелями захватывающих дебатов между претендентами и честных безо всяких хитростей выборов.

Посмотрел статистику по самым интересным статьям и пришел к выводу, что статья Андрея Соловьева про образование в США оказалась недооцененной читателями газеты. Лично я прочитал ее семь раз: четыре раза в газетном варианте и три раза – в авторском. И при голосовании мог бы не задумываясь подать за эту статью не один голос, а семь.

Недавно Андрей Соловьев мне справедливо указывал на то, что если статья оказывается такой правильной, что о ней нечего вспомнить, кроме этой правильности, то это тоже не есть хорошо. В полном соответствии с этим тезисом я решил немного поспорить со статьей про образование в США. Поспорить, но не с целью уличить автора во всех смертных грехах. Нет, я только хотел указать на некоторые моменты, которые я вижу в другом свете, и которые, следовательно, могут и впрямь оказаться не столь однозначными. Заранее прошу меня извинить, если кому-то мои возражения покажутся чересчур резкими и полемичными.

«Умные иностранные студенты» – это до некоторой степени устоявшийся штамп. Посмотрите на наш химфак: только ли «умные» уехали? Не слышал ни про одного человека, который очень хотел бы уехать, но не смог. Складывается впечатление, что на западе принимают вообще всех, кто сумел окончить университет и получить удовлетворительные рекомендательные письма. Естественно, в более серьезные конторы и набор ведется строже. Что же касается выдающегося качества высшего образования в США, то и тут у меня нет полной уверенности. К сожалению, мне практически не приходилось лично сталкиваться с продукцией американской системы высшего образования, поэтому я был бы очень рад услышать мнение Андрея Соловьева именно по данному вопросу (в идеале – нечто вроде сравнительного анализа «наших» и «штатовских» выпускников). Но вот широко разрекламированное европейское высшее образование на меня не произвело однозначно положительного впечатления: что-то очень хорошо, а что-то удручающе плохо.

Вопрос о свободном выборе – самый сложный и, вероятно, самый болезненный вопрос во всей статье. Ключевая фраза: «студент считается достаточно взрослым, чтобы понять ...». Абсолютно верно! А вот у нас – не «считается». Может быть, и у нас надо студента «считать достаточно взрослым»? Возможно. Но весь последующий текст статьи представляет собой едва ли не один сплошной аргумент против такого вывода («мало кто понимал ...», «отсрочка от армии являлась убедительной причиной ...», «на потоке было не более пяти человек ...»). Можно долго спорить, что первично – курица или яйцо. То есть, свобода выбора или «взрослость» студентов. Но факт налицо: в плане ответственности, сознательности и вообще всего, что включено в понятие «взрослости», наши студенты (в среднем) безнадежно уступают американским. Следовательно, даже если прямо завтра старательно перестроить все российское образование по американскому образцу, то ни через год, ни через два, ни через пять, мы не получим ничего, хотя бы отделено напоминающего американское образование.

Общее впечатление от статьи несколько снижает определенная поверхностность сравнений и, пожалуй, даже некоторый формализм. Так, было немного удивительно видеть ссылки на «нашу систему», в которой «оценку за курс» будто бы «целиком и полностью определяет устный экзамен». Да, формально это так. Но лишь формально. В действительности же лекторы часто располагают информацией о работе студентов на семинарах и в практикумах, а потому на экзамене вводят соответствующие поправки.

С анализом кадрового состава вообще происходят странные вещи. «В соотношении профессоров и студентов наблюдается существенная разница», говорится в статье. Это будет правильно, если, опять же, подходить чисто формально. «Существенная разница» заключается в другом. «Профессор химфака» в СПбГУ и в Питтсбурге – это совершенно разные сущности. И это, кстати, хорошо проиллюстрировано в статье. Так зачем же сравнивать численность профессоров «там» и «тут», если эти категории качественно различны? Это будет столь же обоснованно, как, допустим, сравнивать процент людей, имеющих воинское звание captain, в US Army и US Navy. При том, что флотский «капитан» соответствует армейскому полковнику.

То же самое касается, к примеру, и аспирантов. В США аспиранты тащат вполне заметную преподавательскую нагрузку, о чем и рассказано в статье. На химфаке СПбГУ аспиранты гораздо меньше задействованы в преподавательской роли. Получается, что в СПбГУ аспиранты однозначно относятся к категории учащихся, в то время как в США они в каком-то смысле ближе к преподавателям, чем к студентам. С учетом же постдоков, общая численность преподавателей на химическом факультете Университета Питтсбурга становится сильно трехзначной. Теперь оценим ситуацию на химфаке СПбГУ. Число «профильных» студентов-химиков (аналог chemistry majors) – человек по восемьдесят на курсе, а курсов – пять. Это уже немало. Да еще в магистратуре сколько-то. Аспирантов, вероятно, человек восемьдесят. Сколько у нас преподавателей – не знаю, но много. Может быть, человек триста, хотя сколько из них на полных ставках – это отдельный вопрос. Стоит вспомнить еще и о том, что, как и в Питтсбурге, наш химфак учит не только «своих» студентов: есть еще и биологи, и медики, и геологи-географы, и чуть ли не реставраторы с филфака. Их много. Очень много. И у большинства из них знакомство с химией не ограничивается одним курсом: обычно они проходят несколько базовых курсов со всеми полагающимися семинарами и практикумами. Да, чуть не забыл: есть еще химики-вечерники.

Что же получается? Если сравнивать СПбГУ и Питтсбург в терминах не «профессоров и студентов», а «преподавателей и учащихся», то разница будет. Но вряд ли «существенная». А вот где «существенная» разница точно есть, так это в должностном и возрастном составе преподавательского корпуса. Но насколько уместны такие сравнения?

Про оценку научного уровня с помощью «цитирования» я уже выступал достаточно, и развивать эту тему не стану. Конечно, очень хотелось бы получить какой-то инструмент для подобных сравнений. Но весь (или почти весь) аппарат «цитирования», похоже, в этом качестве не слишком хорош. Также как и лобовое сравнение числа опубликованных статей.

Заключительные фразы статьи весьма неоднозначны. И дело тут даже не в «политическом» звучании. Проблему я вижу в том, что подъем уровня образования и науки в России путем прямого копирования американских (или еще чьих-нибудь) практик будет иметь своим результатом бессмысленный и беспощадный разгром обеих этих областей. И образование, и наука – это структуры, обладающие колоссальной инерцией. Это и хорошо, и плохо. Инерция препятствует внедрению любых нововведений, и вредных, и полезных. Во многом именно за счет этой инерции обе обсуждаемые системы смогли выжить в самые тяжелые годы. И та же инерция, среди прочего, сейчас мешает перейти от выживания к более или менее нормальной работе.

Я не отношусь к принципиальным сторонникам «особого пути» России. Но в отношении образования и науки твердо уверен, что попытки напрямую привить им какие-то чужеродные элементы, пусть даже хорошо зарекомендовавшие себя за границей, приведут к гибели либо только «привоя», либо и «привоя», и самого «растения». Безусловно, меня можно упрекнуть в неуместном идеализме, но любые заимствования обязательно должны быть адаптированы к существующей в России ситуации. Для этого заимствовать нужно не внешнюю сторону, не конкретное оформление какой-то идеи, а саму идею. И уже с учетом российских особенностей искать адекватные способы реализации этой идеи.

Что для этого необходимо? Необходимо детально представлять себе ситуацию в сфере науки и образования за рубежом. Причем важна не столько внешняя сторона (делается то-то и то-то), сколько мотивация тех или иных действий. Не сами процедуры, а те задачи, для решения которых эти процедуры введены. Очень хорошо, что за границей есть «наши люди», которые еще не перестали ощущать некоторую общность со страной, из которой предпочли уехать. Может быть, они сочтут возможным заполнить жуткие пробелы в информации о реальном (а не рекламируемом) состоянии зарубежного образования, а может быть – даже помочь с анализом этой информации. Хотелось бы на это надеяться.

У меня нет иллюзий по поводу того, что само по себе знание обстановки за границей может решить какие-то местные проблемы. Да и что может сделать каждый отдельный человек, пусть даже он точно знает, что и как надо было бы менять? На этом месте некоторые энтузиасты могли бы шумно разрекламировать свои студсоветы и студенческие общества, которые «позволяют», «открывают возможности» и все такое прочее. Ха-ха (печально). С тем же успехом можно было бы надеяться на профсоюз. Все эти студсоветы и СНО – это точно такие же нетворческие заимствования чужого опыта, какие мы видим на каждом шагу. У нас они совершенно не востребованы и приживаются плохо, на что недвусмысленно указывают «результаты очередных выборов» (в данном случае, я имею в виду досрочно-безальтернативные выборы господина председателя студсовета).

Да, желательно было бы выработать какой-то общий взгляд на проблемы образования и науки, а также на возможные способы решения этих проблем. В случае крайней необходимости можно было бы даже создать какую-то общественную организацию. Но, все же, это – не главное. Возрождение образования и науки каждый должен начать с себя. Хотя бы с того, что «работать больше и готовиться лучше».

И снова возвращаюсь к «списку».

1. Если кто-то не состоит в профсоюзе и страдает от этого, то в профсоюз можно попытаться вступить. Вдруг возьмут? А деньги, как я наивно полагал, снимают не со всех стипендий, а только со стипендий членов профсоюза. По крайней мере, сам когда-то заполнял стандартный бланк заявления об удержании с меня взносов в эту организацию в размере, помнится, одного процента от стипендии.

2. Повторяю: администрация контролирует всех – «левых» и «правых», «зависимых» и «независимых». Хотя и в разной степени. И разными методами. Общее правило такое: чем слабее организация контролируется, тем меньше у нее будет возможностей, тем сильнее будет ограничена ее деятельность.

3. Я не слишком обольщаюсь «по поводу интервью». Главным образом, меня беспокоит способность газеты обеспечить необходимый уровень объективности при обсуждении данной темы. То есть, способность спокойно, без агитации и перекосов, представить на суд читателей два мнения, по-возможности поставив обе стороны в идентичные условия. Мои сомнения вызваны как всем предыдущим опытом газеты в освещении данного вопроса, так и явной (а теперь – даже формальной) принадлежностью редакции «Х-ра» к одной из противоборствующих сторон. Если же редакция поведет себя достойно, сохранив полную нейтральность, то любая «дискредитация» уже будет проблемой той из сторон, которая не смогла показать себя с лучшей стороны. Хотят позориться – пусть позорятся сами.

А вообще на тему такого рода дискуссий в печати можно фантазировать долго. Пример: вместо двух интервью можно было бы организовать «очную ставку» при посредничестве представителей газеты, опубликовав (с купюрами) текст беседы в «Х-ре», а полную аудиозапись (еще лучше – полную стенограмму) выложив на сайт. Это, конечно, сложнее. Зато интереснее.

4. «Большого толку от студентов в Ученом Совете, конечно, нет» – верно! «... как и вообще от членства в нем» – откуда такая уверенность? Неужто имеете таковой опыт? Если не имеете, то «как и вообще» – это заметное преувеличение. Очень заметное. Точнее, я не совсем прав. Толку, возможно, и нет, но тогда надо обязательно указывать – для кого или для чего нет толку. Кстати, по поводу «заинтересованности в мнении»: если окопавшихся в Ученом Совете студентов о чем-то спрашивают, то они сами думают, что им отвечать, или им «товарищи» подсказывают?

Про «талоны» и «идею». «Идея»-то – не моя. «Идея»-то – богатуровская (источник: «Х-р», № 7, стр. 5).

5. Аналитические статьи для «Х-ра» вообще не слишком типичны. Может, я плохо искал? Или «аналитическая» – это не от слова «анализ», а от слова «анализы»? Или еще от какого-нибудь похожего слова? В любом случае, если уж аналитических статей мало, то почему бы не попытаться восполнить этот пробел? Что же касается неопубликованных текстов, так я в редакционный портфель не заглядываю. Откуда мне знать, что в нем лежит? Если судить по уже опубликованным материалам на рассматриваемую тему, то лежит в нем две с половиной статьи: одна – про хороший студсовет и плохой профсоюз, еще одна – про триумф демократии на химическом факультете, и еще половина статьи – теплые и искренние поздравления всенародно избранному председателю студсовета за подписью Василия Петрова.

Про электронную версию хотел было выдать пламенную речь, расписать в деталях процесс верстки и печати газеты, чтобы всем было ясно, что «естественно», а что «противоестественно». Но, как обычно, слишком долго собирался, и Андрей Соловьев уже сказал все, что было нужно. Раз уж Вы все равно не считаете мои выпады критикой, то могу себе позволить еще один. Вообще-то, некоторые уважаемые печатные издания действуют противоестественным для Вас образом, выкладывая электронную версию раньше печатной. Возможен и компромиссный вариант: можно выкладывать новый номер в электронном виде еще до выхода бумажного, но не целиком, а только несколько центровых статей, да и то в сильно урезанном виде. Это потребует определенных усилий, но и смотреться будет лучше, чем так называемые анонсы, которые по расплывчатости и бессодержательности вполне могут посоревноваться с моей писаниной.

Про «героев» и про то, что их обычно знают. Я не совсем это имел в виду. «Героизм» можно проявлять в разных формах, а потому присвоение тому или иному персонажу «героического» статуса зависит от точки зрения. Может быть, научный «герой» – это тот, кто добыл много-много денег. Или, наоборот, тот, кто согласен работать за одну зарплату. Или тот, кто за год опубликовал сто статей. По-всякому может быть. Вот я и пытался узнать, на что должен быть похож «герой» в Вашем понимании.

А про Великих Вы говорите что-то совсем удивительное. Это сколько же, по Вашему, Великих Ученых должно приходиться в произвольный момент времени на коллектив из четырехсот с чем-то человек преподавательского, научного и инженерного состава, а также обслуживающего персонала (включая сантехников и бухгалтеров)? Моя оценка – один человек раз в сто лет. Наш факультет этот лимит вычерпал уже давно и с большим перебором. Да, кстати, а какие вообще фамилии ныне здравствующих Великих химиков у Вас на слуху? Если не секрет, конечно.

В чем Вы видите разницу между семинаром и обществом – я как-то не уловил. Похоже, что на семинарах, в Вашем понимании, докладываются все подряд, без разбора рангов и должностей, а в «обществе» – только студенты. Если это действительно так, то я не понимаю, к чему такая сегрегация. Чтобы никто не тыкал носом в собственную безграмотность, что ли? Повторяю: изоляция приведет только к деградации, и больше ни к чему. Если не хотите вступать в «долгие и длинные» дискуссии, так хотя бы дайте толковое определение СНО. А то ведь действительно непонятно, о чем идет речь.

Я несколько скептически отношусь к «камерному» общению, тем более – «между преподавателями и студентами». Во-первых, «естественно не все» – это правильное замечание, хотя и слишком умеренное. Более правильно: «практически никто, хотя, естественно, есть и исключения». Во-вторых, говоря про «другое» все, я имел в виду общение профессионалов с профессионалами, а не «камерное» поучение студентов преподавателями. Описываемое Вами «камерное» общение – это попытка рассказать слепому о разнице между зеленым и желтым цветом: очень благородно, но совершенно неэффективно. Может быть, я опять Вас неправильно понял. Очень жаль, если так: тема-то весьма животрепещущая. Понимаю, что со временем беда, но, может быть, попробуете все-таки объяснить развернуто?

Про «озеро Лебедева». «Эту классику в оригинале надо смотреть» – если имелось в виду, что это балет, так я в курсе, спасибо. Почитайте историю создания либретто, особенно в части, касающейся финала. А заодно – биографию прообраза главного героя. Кстати, на многих сценах мира данный балет кончается очень и очень печально.

Что касается моего опуса про крыс, то он был в большей степени юмористический, нежели сатирический. Затронуты были не столько мои чувства, сколько моя бедная одинокая извилина, которая поднапряглась и довела поданную Вами идею о днях и часах до логического завершения. Если в результате Вы отказались от оценки степени авторитетности и/или объективности «по часам» – и то хорошо.

2 Андрей Соловьев

Начну со студента, который хочет одного, а делает другое. Мой диагноз: налицо неумение соотнести важность задачи и важность обеспечения комфорта в ходе ее решения. Желание «и на елку влезть, и ...» до добра еще никого не доводило. Хочешь жить с руководителем душа в душу – живи, но не мечтай о Гарварде. Хочешь в Гарвард – ищи «выходы» на запад, а не приятное времяпровождение на кафедре. Жестко? Да, жестко. Но честно. И эффективно. То же и с «проблемой списка публикаций». Известно, что все потенциальные научные руководители условно делятся на две категории: «публикующие» (заметьте, не «публикующиеся», а именно «публикующие») и «не публикующие». Чего проще – навести справки и сделать правильный выбор. И тогда можно будет спокойно «плевать на все студенческие конференции».

Не то чтобы мне не нравилось, когда «играют в науку». Сам-то я ею не интересуюсь. Да и вообще я плохо понимаю, как можно «интересоваться» наукой. Как ею «заниматься» – знаю, как «не заниматься» – тоже знаю, а вот «интересоваться»... Наверно, чтение околонаучных компиляций от AAAS в пересказе «Х-ра» вполне попадает под определение «интересоваться наукой». Я начинаю возмущаться не тогда, когда кто-то читает такого рода шедевры, а когда кто-то ставит между ними и наукой знак равенства. То же и со студенческими конференциями: одно дело – если бы они честно позиционировались как развлекательные мероприятия. Но когда конференции объявляются «научными», когда в контексте студенческих конференций начинают мелькать слова «умный» и «талантливый», то, на мой взгляд, имеет место либо недомыслие, либо профанация. На факультете, где достаточно людей, занимающихся наукой профессионально, нет никакой необходимости устраивать еще и популяризаторские шоу. Простой пример: маленький мальчик может сходить в кино, посмотреть фильм и захотеть стать, к примеру, космонавтом. Он даже может записаться в кружок «Юные космонавты». И очень хорошо, если где-то существует такой кружок. Но ведь это не значит, что, допустим, в Аэрокосмическом Университете имени Можайского надо постоянно крутить аналогичные фильмы и организовывать аналогичные кружки.

По поводу поиска «талантов». Главная проблема заключается не в том, чтобы выделить из массы тех, из кого может выйти толк. Мне кажется, что они должны быть заметны если и не сразу, то, во всяком случае, довольно быстро. Думаю, что для опытного преподавателя первичная селекция вообще не представляет никаких трудностей. Хуже другое. Не все, кто «мог бы», «хотят». И не все, кто «хотел бы», «могут». Как Вы предлагаете решать эту проблему?

С Вашими оценками по потенциальным/реальным ученым согласен полностью. Сам я навскидку оценил бы число «потенциальных» в 20%, «реальных» – в 5%. Разница невелика. Но если Вы действительно продолжаете считать, что даже при таком выходе основным продуктом все-таки являются «ученые», то Вы, как я полагаю, не вполне правы. Мне неоднократно приходилось слышать мнение, что основной задачей системы высшего образования и является выделение тех самых 5%. Но в этом случае произведенные «ученые» оказываются поистине «золотыми», поскольку основная часть средств при этом расходуется на доучивание тех 95%, которые «учеными» все равно не станут. Это глупо и неэффективно. Следовательно, основным продуктом все же являются 95%, а те самые 5% – побочным. Тогда в функционировании системы появляется хоть какая-то логика.

Насколько я понимаю, с учетом невостребованности «ученых» в России (и в Бангладеше) Вы предлагаете сделать высшее образование экспортно-ориентированным. Это вполне решаемая задача, но для начала желательно полностью обновить кадровый состав высшей школы. В идеале, всех преподавателей надо заменить на «вербовщиков» американских университетов, которые проводили бы среди диковатых аборигенов отбор и селекцию, а также осуществляли бы первичную обработку отобранного контингента. Проблему языкового барьера решить не так трудно. Тем более, никто не мешает в качестве «вербовщиков» делегировать в Россию бывших аборигенов, прошедших в США необходимую подготовку и в полной мере проникшихся интересами страны неограниченных возможностей. Прошу не воспринимать это как издевку. Такие идеи время от времени озвучиваются руководителями российского образования. По их словам, препятствие к реализации этого плана всего одно: не хватает денег на зарплаты «возвращенцам», поскольку аппетиты у них, как правило, совсем не российские. Может быть, американские университеты скинутся на благое дело? Ведь именно они, кажется, больше всех заинтересованы в успехе этого начинания.

Что же касается привлечения профессионалов, то Вы сильно переоцениваете привлекательность какого-то там заштатного естественнонаучного факультета, да к тому же еще и петергофского. По крайней мере, в отношении преподавания английского языка я могу сказать с полной уверенностью: в Университете есть блестящие профессионалы, но использовать их для обучения химиков было бы нелепо и нерационально. Есть миллион других занятий, где их профессионализм будет и более востребован, и лучше оплачен. И вообще, я, кажется, уже нарисовал Вам прекрасную альтернативу: всех нынешних преподавателей – выгнать. А на их место поставить, к примеру, Вас и Ваших старших товарищей, из числа пребывающих ныне за рубежом. При этом, заметьте, отпадет и проблема преподавания английского языка: поскольку «продукт» все равно пойдет на экспорт, то и преподавание основных предметов можно будет вести прямо на английском. Кто не смог понять лектора – плохой студент, и в Америку не годится.

О Ваших опасениях. Они напрасны: студенты не стали слишком «вежливы, скромны» и далее по тексту. И их мнение о читаемых курсах не является секретом ни для кого, кто хоть немного этим мнением интересуется. Гораздо больше меня заинтриговало Ваше упоминание о «деградации химфака». В чем, по Вашему мнению, выражается эта деградация? Казалось бы, пусть и со скрипом, но внедряются все новые и новые элементы общечеловеческих образовательных ценностей. Казалось бы, факультет впереди собственного визга мчится в объятья Болонской системы. Казалось бы, наши выпускники все так же охотно покидают Россию. И даже газета студенческая появилась, на радость нам и недругам на страх. Что же не так-то? Что же все-таки заставляет Вас говорить о деградации? Ни за что не поверю, что только то, что раньше на факультете был такой Андрей Соловьев, а теперь его нет.

О защитах на Среднем. Вероятно, догадываетесь Вы правильно. По крайней мере, на это указывает исключение Совета из числа участников действа. К сожалению, предлагаемые Вами радикальные решения не так уж безумны, как может показаться на первый взгляд. При всем уважении к членам Диссертационных Советов, результаты их коллективной деятельности не внушают особого оптимизма. За пределами нашего Университета хорошо известно, что уровень диссертаций, защищаемых в СПбГУ, скажем так, не слишком высок. Как с этим можно бороться – непонятно. Более того, планируемые изменения статуса диссоветов приведут, вероятно, лишь к усугублению ситуации.

Что же касается приводимой Вами статистики о естественном отборе по половому признаку, то ничего удивительного в ней нет. По-моему, везде наблюдается примерно одно и то же. И уж здесь-то, в русскоязычной Гостевой, вряд ли кто-нибудь всерьез собрался бы обвинять Вас в сексизме. Это – чисто американское заболевание.

Пара слов по поводу Вашей личной дискуссии с «фиолетовым комментатором». Уж не держите зла, что вмешиваюсь, куда не просят. За всенародно избираемого Друга Всех Студентов проголосовало ровно 59 человек. Прописью: пятьдесят девять. А семнадцать – против. Остальные студенты химфака в выборах не участвовали. И теперь председатель студсовета будет выступать от имени всех без исключения студентов-химиков. Люблю, когда все толково организовано. Может быть, «студент в белом» постарался? А то еще ввели бы сдуру порог явки избирателей, кворумы-шморумы всякие, и прочие профсоюзные штучки. Что бы тогда делали? А так, вот она – студсоветская демократия, во всей красе. Так держать! Небольшой нюанс, для понимающих: вообще-то, выборы были назначены на 22-ое апреля ...

Проведенная со мной воспитательная работа дала результат. Напоминаю, что я был уличен: (а) в недостаточно активном хождении по факультету и (б) в недостаточно частом посещении упомянутого факультета. По второму из этих упущений мне были даны научно обоснованные методические рекомендации: заглядывать на факультет не реже одного раза в месяц. В противном случае, намекнули мне, мое моральное право высказывать суждения о происходящем в таинственной «нутри» факультета будет поставлено под сомнение.

Осмыслив полученную информацию, я задумался о том, чье суждение могло бы считаться абсолютно авторитетным, если в качестве критерия авторитетности рассматривать количество часов, проводимых автором суждения на факультете. Как ни странно, мне, похоже, удалось найти правильный ответ на этот вопрос. Итак, имею честь представить крупнейшего эксперта по жизни и деятельности химического факультета СПбГУ. Встречаем!

Наш эксперт скромен и немногословен. В обычной жизни мы редко обращаем на него внимание, забывая о том, что совсем рядом с нами живет и трудится такой выдающийся специалист. Он прожил непростую жизнь, и свое право судить о событиях на факультете более чем заслужил. Его суждения – плоды огромного опыта и доскональнейшего знания химфака, плоды обладания действительно «инсайдерской» информацией о факультете. С позиций приводимого выше критерия ему нет равных: на факультете он проводит 24 часа в сутки и 365 дней в году. Наш эксперт – факультетская крыса.

Если жизнь химика непроста, то жизнь крысы на химфаке во много раз труднее и опаснее. Ее трудности далеко не исчерпываются проблемами с добыванием продуктов питания, а опасности подстерегают на каждом шагу. И главная из опасностей исходит не от специфических «химических» ароматов и даже не от кабелей высокого напряжения. Главной опасностью для коренных жителей химфака являются люди.

О, эта охота на крыс! Все обитающие на факультете homo sapiens делятся на две категории: на тех, кто участвовал в охоте, и на всех остальных. Куда уж там экологическому триллеру про сложные взаимоотношения некоего Мазая с представителями семейства Leporidae! Перед злодеяниями химиков в отношении коренного населения факультета меркнут все колонизаторские подвиги европейцев в обеих Америках. Помимо вполне простительных мер физического воздействия (да-да, крыс бьют, причем иногда даже ногами), против несчастных грызунов применяются и неконвенциальные средства. В дело пущен едва ли не весь арсенал изобретенных человечеством отравляющих веществ – от раздражающих до нервно-паралитических. С учетом того, что практически каждый химик может из подручных средств сварганить какую-нибудь редкостную гадость, номенклатура применяемых средств поражения оказывается исключительно широкой. А уж изощренность и коварство инженерных мероприятий и вовсе не знают границ. Война идет давно, с момента завершения строительства факультета и начала его оккупации людьми. Но, невзирая на подавляющее численное и техническое превосходство оккупантов, крысы до сих пор продолжают героически сопротивляться, отвечая на тотальный террор дерзкими партизанскими вылазками. Вот кого можно было бы рассматривать как образец силы духа и твердости убеждений!

Редакции газеты «Х-р» могу дать следующий совет: завести в газете «колонку эксперта», в которой разоблачались бы нелепые выдумки безответственных критиканов и публиковалось бы самое авторитетное, самое компетентное мнение о событиях на факультете. А на должность эксперта следует пригласить ...